Получалась настоящая трагикомедия, и настоящий Полуянов точно раскололся надвое: один Полуянов в прошлом, другой в настоящем, и ничего, ровно ничего, что связывало бы этих
двух людей.
Неточные совпадения
— Один сын — не сын,
два сына — полсына, а три сына — сын… Так старинные
люди сказывали, Харитон Артемьич. Зато вот у тебя три дочери.
— Ну, капитал дело наживное, — спорила другая тетка, — не с деньгами жить… А вот карахтером-то ежели в тятеньку родимого женишок издастся, так уж оно не того… Михей-то Зотыч, сказывают,
двух жен в гроб заколотил. Аспид настоящий, а не
человек. Да еще сказывают, что у Галактиона-то Михеича уж была своя невеста на примете, любовным делом, ну, вот старик-то и торопит, чтобы огласки какой не вышло.
Этот прилив новых
людей закончился нотариусом Меридиановым, тоже своим
человеком, — он был сын запольского соборного протопопа, — и
двумя следователями. Говорили уже о земстве, которое не сегодня-завтра должно было открыться. Все эти новые
люди устраивались по-своему и не хотели знать старых порядков, когда всем заправлял один исправник Полуянов да
два ветхозаветных заседателя.
Галактион слушал эту странную исповедь и сознавал, что Харитина права. Да, он отнесся к ней по-звериному и, как настоящий зверь, схватил ее давеча. Ему сделалось ужасно совестно. Женатый
человек, у самого
две дочери на руках, и вдруг кто-нибудь будет так-то по-звериному хватать его Милочку… У Галактиона даже пошла дрожь по спине при одной мысли о такой возможности. А чем же Харитина хуже других? Дома не у чего было жить, вот и выскочила замуж за первого встречного. Всегда так бывает.
Старик немного опомнился только в кабаке Стабровского, где происходила давка сильнее вчерашней. Дешевка продолжалась с раннего утра, и народ окончательно сбился с ног. Выпив залпом
два стакана «стабровки», Вахрушка очухался и даже отплюнулся. Ведь вот как поблазнит
человеку… Полуянова испугался, а Полуянов давным-давно сам на поселении. Тьфу!
— Вот не ожидал… да… — откровенно удивлялся Полуянов. — Прежние-то дружки смотреть не хотят,
два пальца подают, а то я прямо отвертываются… да. Только в несчастии узнаешь
людей.
Харченко действительно имел виды на Полуянова, — он теперь на всех
людей смотрел с точки зрения завзятого газетчика. Мир делился на
две половины:
людей, нужных для газеты, и —
людей бесполезных.
— Нет, папа, отлично понимаю. Ну, скажи, пожалуйста, для чего нам много денег: ведь ты
два обеда не съешь, а я не надену
два платья?.. Потом, много ли богатых
людей на свете, да и вопрос, счастливее ли они от своего богатства?
Но если и затем толпа будет продолжать упорствовать, то надлежит: набежав с размаху, вырвать из оной одного или
двух человек, под наименованием зачинщиков, и, отступя от бунтовщиков на некоторое расстояние, немедля распорядиться.
Сработано было чрезвычайно много на сорок
два человека. Весь большой луг, который кашивали два дня при барщине в тридцать кос, был уже скошен. Нескошенными оставались углы с короткими рядами. Но Левину хотелось как можно больше скосить в этот день, и досадно было на солнце, которое так скоро спускалось. Он не чувствовал никакой усталости; ему только хотелось еще и еще поскорее и как можно больше сработать.
За столом, покрытым бумагами, сидели
два человека: пожилой генерал, виду строгого и холодного, и молодой гвардейский капитан, лет двадцати осьми, очень приятной наружности, ловкий и свободный в обращении.
Неточные совпадения
Я хотел бы, например, чтоб при воспитании сына знатного господина наставник его всякий день разогнул ему Историю и указал ему в ней
два места: в одном, как великие
люди способствовали благу своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло свою доверенность и силу, с высоты пышной своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.
Человек он был чувствительный, и когда говорил о взаимных отношениях
двух полов, то краснел.
Упоминалось о том, что Бог сотворил жену из ребра Адама, и «сего ради оставит
человек отца и матерь и прилепится к жене, будет
два в плоть едину» и что «тайна сия велика есть»; просили, чтобы Бог дал им плодородие и благословение, как Исааку и Ревекке, Иосифу, Моисею и Сепфоре, и чтоб они видели сыны сынов своих.
В глазах родных он не имел никакой привычной, определенной деятельности и положения в свете, тогда как его товарищи теперь, когда ему было тридцать
два года, были уже — который полковник и флигель-адъютант, который профессор, который директор банка и железных дорог или председатель присутствия, как Облонский; он же (он знал очень хорошо, каким он должен был казаться для других) был помещик, занимающийся разведением коров, стрелянием дупелей и постройками, то есть бездарный малый, из которого ничего не вышло, и делающий, по понятиям общества, то самое, что делают никуда негодившиеся
люди.
В его петербургском мире все
люди разделялись на
два совершенно противоположные сорта.