Неточные совпадения
— Хороши твои девушки, хороши
красные… Которую и брать, не знаю, а начинают с краю. Серафима Харитоновна, видно, богоданной дочкой
будет… Галактиона-то моего видела? Любимый сын мне
будет, хоша мы не ладим с ним… Ну, вот и
быть за ним Серафиме. По рукам, сватья…
Она показала Галактиону свою спальню, поразившую его своею роскошью: две кровати
красного дерева стояли под каким-то балдахином, занавеси на окнах
были из розового шелка, потом великолепный мраморный умывальник, дорогой персидский ковер во весь пол, а туалет походил на целый магазин.
— Ты меня не любишь, Илья Фирсыч, — говорила Харитина,
краснея и опуская глаза; она, кажется, никогда еще не
была такою красивой, как сейчас. — Все желают детей, а ты не хочешь.
В Полуянове вспыхнула прежняя энергия, и он вступил в ожесточенный бой с свидетелями, подавляя их своею находчивостью, опытом и смелостью натиска. Потухшие глаза заблестели, на лице выступили
красные пятна, — это
был человек, решившийся продать дорого свою жизнь.
Галактион действительно пришел вечером, когда
было уже темно. В первую минуту ей показалось, что он пьян. И глаза
красные, и на ногах держится нетвердо.
Устенька густо
покраснела и ничего не ответила, а Стабровский вспылил, — это
был, кажется, еще первый случай, что он рассердился на свою Дидю.
«Нечестивый Ахав» действительно сидел в поповской горнице, весь
красный от выпитой водки. Дорожная котомка и палка лежали рядом на стуле. Полуянов не расставался с своим ссыльным рубищем, щеголяя своим убожеством. Ермилыч тоже
пил водку и тоже
краснел. Неожиданное появление Луковникова немного всполошило гостей, а Ермилыч сделал движение спрятать бутылку с водкой.
Харитина даже
покраснела и опустила глаза. Она начинала ненавидеть торжествовавшую за ее счет Прасковью Ивановну. В довершение всего выпивший Галактион, — он
пил редко и поэтому хмелел быстро, — начал ухаживать за гостьей довольно откровенно.
Михей Зотыч только слушал и молчал, моргая своими
красными веками. За двадцать лет он мало изменился, только сделался ниже. И все такой же бодрый, хотя уж ему
было под девяносто. Он попрежнему сосал ржаные корочки и запивал водой. Старец Анфим оставался все таким же черным жуком. Время для скитников точно не существовало.
От Стабровского Устенька вышла в каком-то тумане. Ее сразу оставила эта выдержка. Она шла и
краснела, припоминая то, что говорил Стабровский. О, только он один понимал ее и с какою вежливостью старался не дать этого заметить! Но она уже давно научилась читать между строк и понимала больше, чем он думал. В сущности сегодняшнее свидание с Харитиной
было ее экзаменом. Стабровский, наконец, убедился в том, чего боялся и за что жалел сейчас ее. Да, только он один
будет знать ее девичью тайну.
Горохов мыс выдавался в Ключевую зеленым языком. Приятно
было свернуть с пыльной дороги и брести прямо по зеленой сочной траве, так и обдававшей застоявшимся тяжелым ароматом. Вышли на самый берег и сделали привал. Напротив, через реку, высились обсыпавшиеся
красные отвесы крутого берега, под которым проходила старица, то
есть главное русло реки.
Пароход приближался. Можно уже
было рассмотреть и черную трубу, выкидывавшую черную струю дыма, и разгребавшие воду
красные колеса, и три барки, тащившиеся на буксире. Сибирский хлеб на громадных баржах доходил только до Городища, а здесь его перегружали на небольшие барки. Михея Зотыча беспокоила мысль о том, едет ли на пароходе сам Галактион, что
было всего важнее. Он снял даже сапоги, засучил штаны и забрел по колена в воду.
Неточные совпадения
Городничий. А, черт возьми, славно
быть генералом! Кавалерию повесят тебе через плечо. А какую кавалерию лучше, Анна Андреевна,
красную или голубую?
Городничий. Э? вишь, чего захотела! хорошо и
красную. Ведь почему хочется
быть генералом?
Поспел горох! Накинулись, // Как саранча на полосу: // Горох, что девку
красную, // Кто ни пройдет — щипнет! // Теперь горох у всякого — // У старого, у малого, // Рассыпался горох // На семьдесят дорог!
Горазд он
был балясничать, // Носил рубаху
красную, // Поддевочку суконную, // Смазные сапоги;
Садятся два крестьянина, // Ногами упираются, // И жилятся, и тужатся, // Кряхтят — на скалке тянутся, // Суставчики трещат! // На скалке не понравилось: // «Давай теперь попробуем // Тянуться бородой!» // Когда порядком бороды // Друг дружке поубавили, // Вцепились за скулы! // Пыхтят,
краснеют, корчатся, // Мычат, визжат, а тянутся! // «Да
будет вам, проклятые! // Не разольешь водой!»