Неточные совпадения
— Верно тебе говорю… Заводы бросаю и всю семью вывожу
на Ключевую. Всем
работы хватит… И местечко приглядел, повыше Суслона, где малыгинский зять писарит. Ах, хорошо местечко!.. Ужо меленку поставлю.
— За пароходом дело не встанет… По другим-то местам везде пароходы, а мы все гужом волокем. Отсюда во все стороны дорога: под Семипалатинск, в степь,
на Обь к рыбным промыслам…
Работы хватит.
Галактион задался целью непременно выстроить жилой дом к заморозкам, чтобы переселиться с женой
на место
работы.
Писарь давно обленился, отстал от всякой
работы и теперь казнился, поглядывая
на молодого зятя, как тот поворачивал всякое дело. Заразившись его энергией, писарь начал заводить строгие порядки у себя в доме, а потом в волости. Эта домашняя революция закончилась ссорой с женой, а в волости взбунтовался сторож Вахрушка.
— За битого семь небитых дают, — шутил он, по обыкновению. — Тебя в солдатчине били, а меня
на заводской
работе. И вышло — два сапога пара. Поступай ко мне
на службу: будешь доволен.
— Разе это
работа, Михей Зотыч?
На два вершка в глубину пашут… Тьфу! Помажут кое-как сверху — вот и вся
работа. У нас в Чердынском уезде земелька-то по четыре рублика ренды за десятину ходит, — ну, ее и холят. Да и какая земля — глина да песок. А здесь одна божецкая благодать… Ох, бить их некому, пшеничников!
Народное богатство лежало тут,
на виду, прикрытое домашней
работы пологами.
Мельница давно уже не справлялась с
работой, и Галактион несколько раз поднимал вопрос о паровой машине, но старик и слышать ничего не хотел, ссылаясь
на страх пожара. Конечно, это была только одна отговорка, что Галактион понимал отлично.
Галактион отлично понял его. Значит, отец хочет запрячь его в новую
работу и посадить опять в деревню года
на три.
На готовом деле он рассчитывал управиться с Емельяном и Симоном. Это было слишком очевидно.
Член управы Голяшкин, рослый и краснощекий детина, все время смотрел
на Галактиона какими-то маслеными глазами и сладко улыбался. Он ужасно походил
на вербного херувима, хотя и простой
работы. Выждав, когда все перездоровались, Голяшкин подошел к Галактиону, крепко пожал ему руку и каким-то сладким голосом проговорил...
А между тем в тот же день Галактиону был прислан целый ворох всевозможных торговых книг для проверки. Одной этой
работы хватило бы
на месяц. Затем предстояла сложная поверка наличности с поездками в разные концы уезда. Обрадовавшийся первой
работе Галактион схватился за дело с медвежьим усердием и просиживал над ним ночи. Это усердие не по разуму встревожило самого Мышникова. Он под каким-то предлогом затащил к себе Галактиона и за стаканом чая, как бы между прочим, заметил...
Как это ни странно, но до известной степени Полуянов был прав. Да, он принимал благодарности, а что было бы, если б он все правонарушения и казусы выводил
на свежую воду? Ведь за каждым что-нибудь было, а он все прикрывал и не выносил сору из избы. Взять хоть ту же скоропостижную девку, которая лежит у попа
на погребе: она из Кунары, и есть подозрение, что это
работа Лиодорки Малыгина и Пашки Булыгина. Всех можно закрутить так, что ни папы, ни мамы не скажут.
Они поехали сначала берегом вверх, а потом свернули
на тропу к косцам. Издали уже напахнуло ароматом свежескошенной травы. Косцы шли пробившеюся широкою линией, взмахивая косами враз. Получался замечательный эффект: косы блестели
на солнце, и по всей линии точно вспыхивала синеватая молния, врезывавшаяся в зеленую живую стену высокой травы.
Работа началась с раннего утра, и несколько десятин уже были покрыты правильными рядами свежей кошенины.
— Думал: помру, — думал он вслух. — Тяжело душеньке с грешным телом расставаться… Ох, тяжело! Ну, лежу и думаю: только ведь еще жить начал… Раньше-то в египетской
работе состоял, а тут
на себя… да…
Зная хорошо, что значит даже простое слово Стабровского, Галактион ни
на минуту не сомневался в его исполнении. Он теперь пропадал целыми неделями по деревням и глухим волостям, устраивая новые винные склады, заключая условия с крестьянскими обществами
на открытие новых кабаков, проверяя сидельцев и т. д.
Работы было по горло, и время летело совершенно незаметно. Галактион сам увлекался своею
работой и проявлял редкую энергию.
— Вот и вы
на нашу мельницу завернули, Михей Зотыч, — отвечал в гон Вахрушка. — У нас чистая
работа.
Работа на мысу закипела, как по щучьему веленью.
На другое утро Михей Зотыч поднялся чем свет и обошел все
работы. Он все осмотрел, что-то прикидывал в уме, шептал и качал головой, а потом, прищурившись, долго смотрел
на реку и угнетенно вздыхал.
— Ах, уж эта мне сибирская
работа! — возмущался он, разглядывая каждую щель. — Не умеют сделать заклепку как следует… Разве это машина? Она у вас будет хрипеть, как удавленник, стучать, ломаться… Тьфу! Посадка велика, ход тяжелый,
на поворотах будет сваливать
на один бок, против речной струи поползет черепахой, — одним словом, горе луковое.
На Иртыше затонула баржа с незастрахованным чужим товаром, пароход «Первинка» напоролся
на подводный камень и целое лето простоял без
работы, было несколько запоздавших грузов, за которые пришлось платить неустойку, — одним словом, одна неудача за другой.
Никогда еще у Полуянова не было столько
работы, как теперь. Даже в самое горячее время исправничества он не был так занят. И главное — везде нужен. Хоть
на части разрывайся. Это сознание собственной нужности приводило Полуянова в горделивое настроение, и он в откровенную минуту говорил Харитону Артемьичу...
— Погляди-ка, Анфим,
на казачью
работу!
Неточные совпадения
— У нас забота есть. // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С
работой раздружила нас, // Отбила от еды. // Ты дай нам слово крепкое //
На нашу речь мужицкую // Без смеху и без хитрости, // По правде и по разуму, // Как должно отвечать, // Тогда свою заботушку // Поведаем тебе…
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с
работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А
на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Жалеть — жалей умеючи, //
На мерочку господскую // Крестьянина не мерь! // Не белоручки нежные, // А люди мы великие // В
работе и в гульбе!..
«Эх, Влас Ильич! где враки-то? — // Сказал бурмистр с досадою. — // Не в их руках мы, что ль?.. // Придет пора последняя: // Заедем все в ухаб, // Не выедем никак, // В кромешный ад провалимся, // Так ждет и там крестьянина //
Работа на господ!»
Бежит лакей с салфеткою, // Хромает: «Кушать подано!» // Со всей своею свитою, // С детьми и приживалками, // С кормилкою и нянькою, // И с белыми собачками, // Пошел помещик завтракать, //
Работы осмотрев. // С реки из лодки грянула // Навстречу барам музыка, // Накрытый стол белеется //
На самом берегу… // Дивятся наши странники. // Пристали к Власу: «Дедушка! // Что за порядки чудные? // Что за чудной старик?»