Неточные совпадения
Анфуса Гавриловна с первого раза
заметила, что отец успел «хлопнуть» прежде времени, а гость и
не притронулся ни к чему.
— Что же,
не всем пить, —
заметила политично хозяйка, подбирая губы оборочкой. — Честь честью, а неволить
не можем.
— Вот ращу дочь, а у самого кошки на душе скребут, —
заметил Тарас Семеныч, провожая глазами убегавшую девочку. — Сам-то стар становлюсь, а с кем она жить-то будет?.. Вот нынче какой народ пошел: козырь на козыре. Конечно, капитал будет, а только деньгами зятя
не купишь, и через золото большие слезы льются.
Чужие-то люди все
заметят и зубы во рту у невесты пересчитают, и Анфуса Гавриловна готова была вылезти из кожи, чтобы
не осрамить своей репутации.
С другими мужчинами
не смели и сотой доли того сделать, а жениха даже побаивались, хотя на вид он и казался ласковее.
— То-то он что-то уж очень скрывает свою цену, — ядовито
заметила Анфуса Гавриловна. — Как будто и другие тоже ничего
не замечают.
Кончилось тем, что начал
метать Огибенин и в несколько талий проиграл
не только все, что выиграл раньше, но и все деньги, какие были при нем, и деньги Шахмы.
— А ты
не беспокойся, мельник, тесно
не будет… Я ведь крупчатку буду ставить. Ты
мели да помалывай серячок, а мы белую мучку будем делать, даст бог.
— Бог-то бог, да и сам
не будь плох. Хорошо у вас, отец Макар… Приволье кругом. Вы-то уж привыкли и
не замечаете, а мне в диковинку… Одним словом, пшеничники.
— Вы на нее
не обращайте внимания, Анна Харитоновна, — спокойно
заметил Галактион и строго посмотрел на жену.
— А вот и
смею…
Не те времена. Подавайте жалованье, и конец тому делу. Будет мне терпеть.
А Галактион точно
не хотел ничего
замечать и продолжал свою работу.
Все эти дни он почти совсем
не обращал на нее внимания и даже
не замечал, хотя они и были по-родственному на «ты» и даже целовались, тоже по-родственному.
В сущности Харитина вышла очертя голову за Полуянова только потому, что желала хотя этим путем досадить Галактиону. На, полюбуйся, как мне ничего
не жаль! Из-за тебя гибну. Но Галактион, кажется,
не почувствовал этой
мести и даже
не приехал на свадьбу, а послал вместо себя жену с братом Симоном. Харитина удовольствовалась тем, что заставила мужа выписать карету, и разъезжала в ней по магазинам целые дни. Пусть все смотрят и завидуют, как молодая исправница катается.
— Как
не согласен? Что
не согласен? Да как ты
смеешь разговаривать так с отцом, щенок?
— Вторую мельницу строить
не буду, — твердо ответил Галактион. — Будет с вас и одной. Да и дело
не стоящее. Вон запольские купцы три мельницы-крупчатки строят, потом Шахма затевает, — будете
не зерно
молоть, а друг друга есть. Верно говорю… Лет пять еще поработаешь, а потом хоть замок весь на свою крупчатку. Вот сам увидишь.
Фигура поднялась, с трудом перешла комнату и села к нему на диван, так, чтобы свет
не падал на лицо. Он
заметил, что лицо было заплакано и глаза опущены. Она взяла его за руку и опять точно застыла.
А между тем в тот же день Галактиону был прислан целый ворох всевозможных торговых книг для проверки. Одной этой работы хватило бы на месяц. Затем предстояла сложная поверка наличности с поездками в разные концы уезда. Обрадовавшийся первой работе Галактион схватился за дело с медвежьим усердием и просиживал над ним ночи. Это усердие
не по разуму встревожило самого Мышникова. Он под каким-то предлогом затащил к себе Галактиона и за стаканом чая, как бы между прочим,
заметил...
Агния молча проглотила эту обиду и все-таки
не переставала любить Галактиона. В их доме он один являлся настоящим мужчиной, и она любила в нем именно этого мужчину, который делает дом. Она тянулась к нему с инстинктом здоровой, неиспорченной натуры, как растение тянется к свету. Даже грубая несправедливость Галактиона
не оттолкнула ее, а точно еще больше привязала. Даже Анфуса Гавриловна
заметила это тяготение и сделала ей строгий выговор.
— А вы будто уж и
не замечали ничего?
— Да ведь она мне свояченица, Прасковья Ивановна, и
замечать не приходится. Пусть уж другие
замечают.
— Во-вторых, я никого
не боюсь, —
смело заявлял суслонский поп. — Я буду обличать нового Ахава…
Странно, что все эти переговоры и пересуды
не доходили только до самого Полуянова. Он, заручившись благодарностью Шахмы, вел теперь сильную игру в клубе. На беду, ему везло счастье, как никогда. Игра шла в клубе в двух комнатах старинного мезонина. Полуянов заложил сам банк в три тысячи и
метал. Понтировали Стабровский, Ечкин, Огибенин и Шахма. В числе публики находились Мышников и доктор Кочетов. Игра шла крупная, и Полуянов загребал куши один за другим.
—
Не в пору гость — хуже татарина, —
заметил Ермилыч, слезая с лошади.
Она недавно приехала и проживала в Суслоне,
не смея показать носу на мельницу.
— Прежде смерти никто
не помрет, — ответил из угла старец, которого Галактион сейчас только
заметил. — А касаемо грехов, это ты верно, Михей Зотыч. Пора мир-то бросать, а о душе тягчать.
Она понимала, что Стабровский делается усиленно вежливым с гостем, чтобы тот
не заметил устроенной англичанкой демонстрации.
На другой день Харитина получила от мужа самое жалкое письмо. Он униженно просил прощения и умолял навестить его. Харитина разорвала письмо и
не поехала в острог. Ее теперь больше всего интересовала затея женить доктора на Агнии. Серафима отнеслась к этой комбинации совершенно равнодушно и только
заметила...
Мышников только из страха перед Стабровским
не смел высказывать про Галактиона всего, что думал о нем про себя.
— Все собираюсь, да как-то
не могу дойти. А надо бы повидать. Прежде-то
не посмел бы, когда Илья Фирсыч царствовали, а теперь-то даже очень просто.
—
Не в коня корм, —
заметил наставительно писарь. — Конечно, у денег глаз нет, а все-таки, когда есть, напримерно, свои дети…
— Говоря откровенно, мне жаль этого старого дурака, — еще раз
заметил Стабровский, крутя усы. — И ничего
не поделаешь. Будем бить его же пятачком, а это самая беспощадная из всех войн.
А я бессовестным прикинулся и все притворялся, что ничего
не замечаю.
— Они-с… Я ведь у них проживаю и все вижу, а сказать никому
не смею, даже богоданной маменьке.
Не поверят-с. И даже меня же могут завинить в напраслине. Жена перед мужем всегда выправится, и я же останусь в дураках. Это я насчет Галактиона, сестрица. А вот ежели бы вы, напримерно, вечером заглянули к ним, так собственноручно увидели бы всю грусть. Весьма жаль.
— Уж это только вы, сестрица, сделайте, а я
не смею.
Спорить и прекословить мужу Анфуса Гавриловна теперь
не смела и даже была рада этому, потому что все-таки в дому был настоящий хозяин, а
не прежний пьяница. Хоть на старости лет пожить по-настоящему, как добрые люди живут. Теперь старушка часто ездила навещать Симу, благо мужа
не было дома. Там к чему-то околачивалась Харитина. Так и юлит, так и шмыгает глазами, бесстыжая.
— Отчего бы вам, Болеслав Брониславич,
не заняться другим делом? — решился
заметить Галактион. — Ведь всякое дело у вас пошло бы колесом.
Дома писать доктор
не решался, чтобы
не попасться с поличным, он
не смел затворить дверей собственного кабинета на ключ, а сочинял корреспонденции в дежурной своей больницы.
Больная привязалась к доктору и часто задерживала его своими разговорами. Чем-то таким хорошим, чистым и нетронутым веяло от этого девичьего лица, которому болезнь придала такую милую серьезность. Раньше доктор
не замечал, какое лицо у Устеньки, а теперь удивлялся ее типичной красоте. Да, это было настоящее русское лицо, хорошее своим простым выражением и какою-то затаенною ласковою силой.
— Ступай, ступай, кабацкая затычка!.. И скобленого своего рыла
не смей показывать!
Вечером этого дня дешевка закончилась. Прохоров был сбит и закрыл кабаки под предлогом, что вся водка вышла. Галактион сидел у себя и подсчитывал, во сколько обошлось это удовольствие. Получалась довольно крупная сумма, причем он
не мог
не удивляться, что Стабровский в своей
смете на конкуренцию предусмотрел почти из копейки в копейку ее стоимость специально для Суслона. Именно за этим занятием накрыл Галактиона отец. Он, по обыкновению, пробрался в дом через кухню.
Заканчивалось письмо так: «Вот, г. корреспондент, как бывает: в чужом глазу сучок видим, а в своем бревна
не замечаем.
Ни о чем подобном старик
не смел даже мечтать, и ему начинало казаться, что все это — какой-то радужный сон, фантасмагория, бред наяву.
— Да, да, поздравляю, — повторял Стабровский. — У меня был Прохоров, но я его
не принял. Ничего, подождет. Его нужно выдержать. Теперь мы будем предписывать условия.
Заметьте, что
не в наших интересах топить его окончательно, да я и
не люблю этого. Зачем? Тем более что я совсем и
не желаю заниматься винокуренным делом… Только статья дохода —
не больше того. А для него это хороший урок.
—
Заметьте, что раньше мы могли сойтись на более выгодных для вас условиях, —
заметил Стабровский на прощанье. — А затем, я сейчас мог бы предложить вам еще более тяжелые… Но это
не в моих правилах, и я никому
не желаю зла.
Старушка умерла от разрыва сердца. Малыгинский дом точно весь застонал. Пока была жива старушка, ее почти
не замечали, а теперь для всех было ясно как день, что с нею вместе рушился весь дом. И всех лучше понимал это сам Харитон Артемьич, ходивший из комнаты в комнату, как оглушенный.
Заметьте, что я ни одной вашей копейки
не желаю получать…
— Я думал, что вам сейчас
не по пути ехать со мной в Заполье, —
не без ядовитости
заметил Галактион.
Приходилось идти с большою осторожностью, чтобы
не сесть на
мель.
Не доезжая верст пяти, «Первинка» чуть
не села на
мель, речная галька уже шуршала по дну, но опасность благополучно миновала. Вдали виднелись трубы вальцовой мельницы и стеаринового завода, зеленая соборная колокольня и новое здание прогимназии. Галактион сам командовал на капитанском мостике и сильно волновался. Вон из-за мыса выглянуло и предместье. Город отделялся от реки болотом, так что приставать приходилось у пустого берега.