В малыгинском доме закипела самая оживленная деятельность. По вечерам собиралась молодежь, поднимался шум, споры и смех. Именно в один из таких моментов попала Устенька в
новую библиотеку. Она выбрала книги и хотела уходить, когда из соседней комнаты, где шумели и галдели молодые голоса, показался доктор Кочетов.
Неточные совпадения
Харченко действительно быстро устроился по-новому. В нем сказался очень деятельный и практический человек. Во-первых, он открыл внизу малыгинского дома типографию; во-вторых, выхлопотал себе право на издание ежедневной газеты «Запольский курьер» и, в-третьих, основал
библиотеку. Редакция газеты и
библиотека помещались во втором этаже.
— Ты законы-то не забыл, Илья Фирсыч?.. Без тебя-то много
новых законов объявилось… земство…
библиотека… газета…
Все, знавшие Ечкина, смеялись в глаза и за глаза над его
новой затеей, и для всех оставалось загадкой, откуда он мог брать денег на свою контору. Кроме долгов, у него ничего не было, а из векселей можно было составить приличную
библиотеку. Вообще Ечкин представлял собой какой-то непостижимый фокус. Его
новая контора служила несколько дней темой для самых веселых разговоров в правлении Запольского банка, где собирались Стабровский, Мышников, Штофф и Драке.
Деятельность этого
нового земства главным образом выразилась в развитии народного образования. В уезде школы открывались десятками, а в больших селах, как Суслон, были открыты по две школы. Пропагандировал школьное дело Харченко, и ему даже предлагали быть инспектором этих школ, но он отказался. Газета, типография и
библиотека отнимали почти все время, а
новых помощников было мало, да и те были преимущественно женщины, как Устенька.
Неточные совпадения
— В
библиотеке моего отца нет этих
новых книг, где же вы взяли их? — с живостью спросил Райский и навострил ухо.
Молодой купец-золотопромышленник, сын мужика, в сшитой в Лондоне фрачной паре с брильянтовыми запонками, имевший большую
библиотеку, жертвовавший много на благотворительность и державшийся европейски-либеральных убеждений, был приятен и интересен Нехлюдову, представляя из себя совершенно
новый и хороший тип образованного прививка европейской культурности на здоровом мужицком дичке.
Отыскали
новое помещение, на Мясницкой. Это красивый дом на углу Фуркасовского переулка. Еще при Петре I принадлежал он Касимовскому царевичу, потом Долгорукову, умершему в 1734 году в Березове в ссылке, затем Черткову, пожертвовавшему свою знаменитую
библиотеку городу, и в конце концов купчиха Обидина купила его у князя Гагарина, наследника Чертковых, и сдала его под Кружок.
Брат сначала огорчился, по затем перестал выстукивать стопы и принялся за серьезное чтение: Сеченов, Молешотт, Шлоссер, Льюис, Добролюбов, Бокль и Дарвин. Читал он опять с увлечением, делал большие выписки и порой, как когда-то отец, кидал мне мимоходом какую-нибудь поразившую его мысль, характерный афоризм, меткое двустишие, еще, так сказать, теплые, только что выхваченные из
новой книги. Материал для этого чтения он получал теперь из баталионной
библиотеки, в которой была вся передовая литература.
— Неужели… они помирились? — спросил я у брата, которого встретил на обратном пути из
библиотеки, довольного, что еще успел взять
новый роман и, значит, не остался без чтения в праздничный день. Он был отходчив и уже только смеялся надо мной.