Неточные совпадения
Вахрушка молодцевато подтянулся и сделал налево кругом. Таинственный бродяга появился во всем
своем великолепии, в длинной рубахе, с котомочкой за плечами, с бурачком в одной
руке и палкой в другой.
— Я тебе наперво домишко
свой покажу, Михей Зотыч, — говорил старик Малыгин не без самодовольства, когда они по узкой лесенке поднимались на террасу. — В прошлом году только отстроился. Раньше-то некогда было. Семью на ноги поднимал, а меня господь-таки благословил: целый огород девок. Трех с
рук сбыл, а трое сидят еще на гряде.
Одно имя суслонского писаря заставило хозяина даже подпрыгнуть на месте. Хороший мужик суслонский писарь? Да это прямой разбойник, только ему нож в
руки дать… Живодер и христопродавец такой, каких белый свет не видывал. Харитон Артемьич раскраснелся, закашлялся и замахал
своими запухшими красными
руками.
Появились какие-то совсем неизвестные люди, которых знал по
своим степным делам один Харитон Артемьич, но сейчас открещивался от них обеими
руками.
— Деньги — весьма сомнительный и даже опасный предмет, — мягко не уступал поп Макар. — Во-первых, деньги тоже к
рукам идут, а во-вторых, в них сокрыт великий соблазн. На что мужику деньги, когда у него все
свое есть: и домишко, и землица, и скотинка, и всякое хозяйственное обзаведение? Только и надо деньги, что на подати.
Пусть мельницу строит Галактион — ему и книги в
руки, а Михей Зотыч объезжал теперь
свое будущее царство.
Все
свое, домашнее, — вот и достаток, потому что как все от матушки-земли жили и не гнались на городскую
руку моды заводить.
Потом он видел, как она медленно и спокойно подошла к нему, обняла его
своими голыми
руками и безмолвно прильнула к его лицу горевшими губами.
Она опять обняла его и целовала, вернее — душила
своими поцелуями, лицо, шею, даже
руки целовала. Галактион чувствовал только, как у него вся комната завертелась перед глазами, а эти золотые волосы щекотали ему лицо и шею.
Были и
свои винокуры, но это был народ все мелкий, работавший с грехом пополам для местного потребления, а Стабровский затевал громадное, миллионное дело и повел его сильною
рукой.
На Галактиона так и пахнуло душистою волной, когда он подошел к Харитине. Она была в шерстяном синем платье, красиво облегавшем ее точеную фигуру. Она нарочно подняла
руки, делая вид, что поправляет волосы, и все время не спускала с Галактиона
своих дерзких улыбавшихся глаз.
Он схватил ее и привлек к себе. Она не сопротивлялась и только смотрела на него
своими темными большими глазами. Галактион почувствовал, что это молодое тело не отвечает на его безумный порыв ни одним движением, и его
руки распустились сами собой.
Очень уж он любил
свою дочурку и для нее в первый раз поступился старинкой, особенно когда Стабровский в целом ряде серьезных бесед выяснил ему во всех подробностях план того образования, который должны были пройти
рука об
руку обе славянки.
В течение целых пятнадцати лет все художества сходили Полуянову с
рук вполне благополучно, а робкие проявления протеста заканчивались тем, что жалобщики и обиженные должны были выкупать
свою строптивость новою данью. Одним словом, все привыкли к художествам Полуянова, считая их неизбежным злом, как градобитие, а сам Полуянов привык к этому оригинальному режиму еще больше. Но с последним казусом вышла большая заминка. Нужно же было сибирскому исправнику наскочить на упрямого сибирского попа.
Он крепко сжал ее
руку, так что она вскрикнула от боли. Потом она хотела подняться со
своего стула, но он удержал ее и засмеялся.
— Не надо… не надо… — шептала Харитина, закрывая лицо
руками и защищаясь всем
своим молодым телом. — Ах, какой вы глупый, доктор! Ведь я еще не жила… совсем не жила! А я такая молодая, доктор! Оставьте меня, доктор! Какая я гадкая… Понимаете, я ненавижу себя!.. Всех ненавижу… вас…
Прасковья Ивановна шушукалась с невестой и несколько раз без всякой побудительной причины стремительно начинала ее целовать. Агния еще больше конфузилась, и это делало ее почти миловидной. Доктор, чтобы выдержать
свою жениховскую роль до конца, подошел к ней и заговорил о каких-то пустяках. Но тут его поразили дрожавшие
руки несчастной девушки. «Нет, уж это слишком», — решил доктор и торопливо начал прощаться.
В передней, помогая раздеваться свахе, доктор обнял ее и поцеловал в затылок, где золотистыми завитками отделялись короткие прядки волос. Прасковья Ивановна кокетливо ударила его по
руке и убежала в
свою комнату с легкостью и грацией расшалившейся девочки.
Галактион только молча пожал
руку своему сообщнику и сейчас же уплатил выданные Харитине деньги.
— Давненько мы не видались, — заговорила она первая, удерживая
руку Галактиона в
своей. — Ну, как поживаешь? Впрочем, что я тебя спрашиваю? Мне-то какое до тебя дело?
Только раз Галактион видел Стабровского вышибленным из
своей рабочей колеи. Он сидел у себя в кабинете за письменным столом и, закрыв лицо
руками, глухо рыдал.
Замараевы, устраиваясь по-городски, не забывали
своей деревенской скупости, которая переходила уже в жадность благодаря легкой наживе. У себя дома они питались редькой и горошницей, выгадывая каждую копейку и мечтая о том блаженном времени, когда, наконец, выдерутся в настоящие люди и наверстают претерпеваемые лишения. Муж и жена шли
рука об
руку и были совершенно счастливы.
Когда старик ушел, Замараев долго не мог успокоиться. Он даже закрывал глаза, высчитывая вперед разные возможности. Что же, деньги сами в
руки идут… Горденек тятенька, — ну, за
свою гордость и поплатится. Замараеву даже сделалось страшно, — очень уж легко деньги давались.
Опять молчание. Михей Зотыч тяжело повернулся на
своем стуле, похлопал
рукой по столу и проговорил с деланым равнодушием...
Старик страшно бунтовал, разбил графин с водой и кончил слезами. Замараев увел его под
руку в
свой кабинет, усадил на диван и заговорил самым убедительным тоном...
— Так, так, сватушка. У тебя и
рука в банке
своя… Галактион-то вызволит.
Между тем в действительности это страшная сила, которая кладет
свою тяжелую
руку на всех.
Пароход мог отправиться только в конце апреля. Кстати, Харитина назвала его «Первинкой» и любовалась этим именем, как ребенок, придумавший
своей новой игрушке название. Отвал был назначен ранним утром, когда на пристанях собственно публики не было. Так хотел Галактион. Когда пароход уже отвалил и сделал поворот, чтобы идти вверх по реке, к пристани прискакал какой-то господин и отчаянно замахал
руками. Это был Ечкин.
— А вот назло вам поеду, и вы должны мной гордиться, как
своим первым пассажиром. Кроме того, у меня
рука легкая… Хотите, я заплачу вам за проезд? — это будет началом кассы.
Газета у Замараева вывалилась из
рук сама собой, точно дунуло вихрем. Знакомый голос сразу привел его в сознание. Он выскочил из-за
своей конторки и бросился отнимать странника из
рук услужающего.
— Богатство тоже к
рукам, Илья Фирсыч, — заметил Луковников, подсаживаясь к столу. — И голова к месту, и деньги к
рукам… Да и считать в чужих карманах легче, чем в
своем.
Невеста понравилась Галактиону
своим решительным характером. Именно такую жену и нужно бесхарактерному и податливому Симону. Эта будет держать его в
руках.
Это было слишком наивно. Загадку представлял собой и Полуянов, как слишком опытный человек, в
свое время сам производивший тысячи дознаний и прошедший большую школу. Но он был тоже спокоен, как Ечкин, и следователь приходил в отчаяние. Получалась какая-то оплошная нелепость. В качестве свидетелей были вызваны даже Замараев и Голяшкин, которые испугались больше подсудимых и несли невозможную околесную, так что следователь махнул на них
рукой.
Мышников, всесильный и заставлявший всех чувствовать
свою тяжелую
руку, ничего здесь не мог поделать.
— Нет, уж извините, мадам, — резко ответил Штофф. — Куда вы с
своими юбками? Вас же придется нести на
руках.
Отдельные сцены производили потрясающее впечатление. Горело десятками лет нажитое добро, горело благосостояние нескольких тысяч семей. И тут же рядом происходили те комедии, когда люди теряют от паники голову. Так, Харитон Артемьич бегал около
своего горевшего дома с кипой газетной бумаги в
руках — единственное, что он успел захватить.
Когда к нему в кабинет вбежала горничная с известием о пожаре, он даже не шевельнулся на
своем диване, а только махнул
рукой.
Когда старцы уже подъезжали к Жулановскому плесу, их нагнал Ермилыч, кативший на паре
своих собственных лошадей. Дорожная кошевка и вся упряжка были сделаны на купеческую
руку, а сам Ермилыч сидел в енотовой шубе и бобровой шапке. Он что-то крикнул старикам и махнул
рукой, обгоняя их.
По всей вероятности, пан Казимир уехал бы в Сибирь со
своими широкими планами, если б его не выручила маленькая случайность. Еще после пожара, когда было уничтожено почти все Заполье, Стабровский начал испытывать какое-то смутное недомоганье. Какая-то тяжесть в голове, бродячая боль в конечностях, ревматизм в левой
руке. Все это перед рождеством разрешилось первым ударом паралича, даже не ударом, а ударцем, как вежливо выразился доктор Кацман.
Недоразумение выходило все из-за того же дешевого сибирского хлеба. Компаньоны рассчитывали сообща закупить партию, перевести ее по вешней воде прямо в Заполье и поставить
свою цену. Теперь благодаря пароходству хлебный рынок окончательно был в их
руках. Положим, что наличных средств для такой громадной операции у них не было, но ведь можно было покредитоваться в
своем банке. Дело было вернее смерти и обещало страшные барыши.