Дело с постройкой мельницы закипело благодаря все той же энергии Галактиона. Старик чуть не испортил всего, когда пришлось заключать договор с суслонскими мужиками по аренде Прорыва. «Накатился упрямый стих», как говорил писарь. Мужики
стояли на своем, Михей Зотыч на своем, а спор шел из-за каких-то несчастных двадцати пяти рублей.
Неточные совпадения
У Штоффа была уже
своя выездная лошадь,
на которой они и отправились в думу. Галактион опять начал испытывать смущение. С чего он-то едет в думу? Там все
свои соберутся, а он для всех чужой. Оставалось положиться
на опытность Штоффа. Новая дума помещалась рядом с полицией. Это было новое двухэтажное здание, еще не оштукатуренное. У подъезда
стояло несколько хозяйских экипажей.
Она показала Галактиону
свою спальню, поразившую его
своею роскошью: две кровати красного дерева
стояли под каким-то балдахином, занавеси
на окнах были из розового шелка, потом великолепный мраморный умывальник, дорогой персидский ковер во весь пол, а туалет походил
на целый магазин.
Именно под этим впечатлением Галактион подъезжал к
своему Городищу. Начинало уже темниться, а в его комнате светился огонь. У крыльца
стоял чей-то дорожный экипаж. Галактион быстро взбежал по лестнице
на крылечко, прошел темные сени, отворил дверь и остановился
на пороге, — в его комнате сидели Михей Зотыч и Харитина за самоваром.
— Ничего, не беспокойся, — уверял Мышников. — Коли
на то пошло, так мы
свою газету откроем… Одним словом, вздор, и не
стоит говорить.
Все мысли и чувства Аграфены сосредоточивались теперь в прошлом,
на том блаженном времени, когда была жива «сама» и дом
стоял полною чашей. Не стало «самой» — и все пошло прахом. Вон какой зять-то выворотился с поселенья. А все-таки зять, из
своего роду-племени тоже не выкинешь. Аграфена являлась живою летописью малыгинской семьи и свято блюла все, что до нее касалось. Появление Полуянова с особенною яркостью подняло все воспоминания, и Аграфена успела, ставя самовар, всплакнуть раз пять.
Больная лежала в спальне
на своей кровати, со стиснутыми зубами и закатившимися глазами. Около нее
стояла девочка-подросток и с умоляющим отчаянием посмотрела
на доктора.
— Нет,
постойте… Вот ты, поп Макар, предал меня, и ты, Ермилыч, и ты, Тарас Семеныч, тоже… да. И я
свою чашу испил до самого дна и понял, что есть такое суета сует, а вы этого не понимаете. Взгляните
на мое рубище и поймете: оно молча вопиет… У вас будет
своя чаша… да. Может быть, похуже моей… Я-то уж смирился, перегорел душой, а вы еще преисполнены гордыни… И первого я попа Макара низведу в полное ничтожество. Слышишь, поп?
— Ах, это совсем другое дело! Мы, старики, в силу вещей, относимся к людям снисходительнее, хотя и ворчим. Молодость нетерпима, а за старостью
стоит громадный опыт, который говорит, что
на земле совершенства нет и что все относительно. У стариков, если хочешь,
своя логика.
С ним было до пятидесяти тысяч, которые он вез
на раздачу
своим староверам, но кругом
стояла такая отчаянная нужда, что не было уже
своих и чужих, а просто умиравшие с голоду.
Он стоял подле письменного стола и, указывая на какие-то конверты, бумаги и кучки денег, горячился и с жаром толковал что-то приказчику Якову Михайлову, который,
стоя на своем обычном месте, между дверью и барометром, заложив руки за спину, очень быстро и в разных направлениях шевелил пальцами.
Еще недавно вещи, привычные глазу,
стояли на своих местах, не возбуждая интереса к ним, но теперь они чем-то притягивали к себе, тогда как другие, интересные и любимые, теряли свое обаяние.
Неточные совпадения
Мужик что бык: втемяшится // В башку какая блажь — // Колом ее оттудова // Не выбьешь: упираются, // Всяк
на своем стоит!
Гремит
на Волге музыка. // Поют и пляшут девицы — // Ну, словом, пир горой! // К девицам присоседиться // Хотел старик, встал
на ноги // И чуть не полетел! // Сын поддержал родителя. // Старик
стоял: притопывал, // Присвистывал, прищелкивал, // А глаз
свое выделывал — // Вертелся колесом!
Он не был ни технолог, ни инженер; но он был твердой души прохвост, а это тоже
своего рода сила, обладая которою можно покорить мир. Он ничего не знал ни о процессе образования рек, ни о законах, по которому они текут вниз, а не вверх, но был убежден, что
стоит только указать: от сих мест до сих — и
на протяжении отмеренного пространства наверное возникнет материк, а затем по-прежнему, и направо и налево, будет продолжать течь река.
Если бы Грустилов
стоял действительно
на высоте
своего положения, он понял бы, что предместники его, возведшие тунеядство в административный принцип, заблуждались очень горько и что тунеядство, как животворное начало, только тогда может считать себя достигающим полезных целей, когда оно концентрируется в известных пределах.
Свияжский переносил
свою неудачу весело. Это даже не была неудача для него, как он и сам сказал, с бокалом обращаясь к Неведовскому: лучше нельзя было найти представителя того нового направления, которому должно последовать дворянство. И потому всё честное, как он сказал,
стояло на стороне нынешнего успеха и торжествовало его.