Неточные совпадения
Ермилыч даже закрыл
глаза, когда задыхавшийся под напором бешенства писарь ударил кулаком по столу. Бродяга тоже съежился и только мигал своими красными веками. Писарь выскочил из-за стола, подбежал к нему, погрозил кулаком, но не ударил, а израсходовал вспыхнувшую энергию
на окно, которое распахнул
с треском, так что жалобно зазвенели стекла. Сохранял невозмутимое спокойствие один Вахрушка, привыкший к настоящему обращению всякого начальства.
Другой кучер, башкир Ахметка, скуластый молодой парень
с лоснящимся жирным лицом, молча смотрит
на лошадь, точно впился в нее своими черными
глазами.
Калитка отворяется, и во двор въезжает верхом
на вороной высокой лошади молодой человек в черкеске, папахе и
с серебряным большим кинжалом
на поясе. Великолепная вороная лошадь-степняк, покачиваясь
на тонких сухих ногах, грациозно подходит
на середину двора и останавливается. Молодой человек
с опухшим красным лицом и мутными
глазами сонно смотрит
на старика в халате.
Михей Зотыч был один, и торговому дому Луковникова приходилось иметь
с ним немалые дела, поэтому приказчик сразу вытянулся в струнку, точно по нему выстрелили. Молодец тоже был удивлен и во все
глаза смотрел то
на хозяина, то
на приказчика. А хозяин шел, как ни в чем не бывало, обходя бунты мешков, а потом маленькою дверцей провел гостя к себе в низенькие горницы, устроенные по-старинному.
— Вот ращу дочь, а у самого кошки
на душе скребут, — заметил Тарас Семеныч, провожая
глазами убегавшую девочку. — Сам-то стар становлюсь, а
с кем она жить-то будет?.. Вот нынче какой народ пошел: козырь
на козыре. Конечно, капитал будет, а только деньгами зятя не купишь, и через золото большие слезы льются.
Галактион ничего не ответил отцу, а только опустил
глаза. Он даже не спросил, кто невеста. Это последнее окончательно возмутило старика, и он накинулся
на своего любимца
с неожиданною яростью...
Этот Шахма был известная степная продувная бестия; он любил водить компанию
с купцами и разным начальством. О его богатстве ходили невероятные слухи, потому что в один вечер Шахма иногда проигрывал по нескольку тысяч, которые платил
с чисто восточным спокойствием. По наружности это был типичный жирный татарин, совсем без шеи,
с заплывшими узкими
глазами. В своей степи он делал большие дела, и купцы-степняки не могли обойти его власти. Он приехал
на свадьбу за триста верст.
— Ты посмотри
на себя-то, — поговаривала Анна, — тебе водку пить
с Ермилычем да
с попом Макаром, а настоящего-то ничего и нет. Ну, каков ты есть человек, ежели тебя разобрать? Вон глаза-то заплыли как от пьянства… Небойсь Галактион компании не ломает, а всегда в своем виде.
— Ах, ты какой, право!.. Лучше бы своротить
с дороги. Неровен час… Ежели пьяный, так оно лучше не попадаться ему
на глаза.
Галактион накинул халат и отправился в контору, где временно помещен был Харитон Артемьич. Он сидел
на кровати
с посиневшим лицом и страшно выкаченными
глазами. Около него была одна Харитина. Она тоже только что успела соскочить
с постели и была в одной юбке. Плечи были прикрыты шалью, из-под которой выбивалась шелковая волна чудных волос. Она была бледна и в упор посмотрела
на Галактиона.
Он теперь лежал
на постели
с закрытыми
глазами, опухший, налитый пьяным жиром, а над ним наклонилась Харитина, такая цветущая, молодая, строгая.
Галактион все время молчал и старался не смотреть
на нее. Она поцеловалась
с ним, опустив
глаза.
Жена у Полуянова умерла через год после свадьбы Серафимы, а через год он
с пьяных
глаз женился
на красавице Харитине, вернее сказать — она сама высватала его.
На Галактиона так и пахнуло душистою волной, когда он подошел к Харитине. Она была в шерстяном синем платье, красиво облегавшем ее точеную фигуру. Она нарочно подняла руки, делая вид, что поправляет волосы, и все время не спускала
с Галактиона своих дерзких улыбавшихся
глаз.
Выпитые две рюмки водки
с непривычки сильно подействовали
на Галактиона. Он как-то вдруг почувствовал себя и тепло и легко, точно он всегда жил в Заполье и попал в родную семью. Все пили и ели, как в трактире, не обращая
на хозяина никакого внимания. Ласковый старичок опять был около Галактиона и опять заглядывал ему в лицо своими выцветшими
глазами.
Странное было пробуждение Галактиона. Он
с трудом открыл
глаза. Голова была точно налита свинцом. Он
с удивлением посмотрел кругом. Комната совершенно незнакомая, слабо освещенная одною свечой под зеленым абажуром. Он лежал
на широком кожаном диване. Над его головой
на стене было развешано всевозможное оружие.
Фигура поднялась,
с трудом перешла комнату и села к нему
на диван, так, чтобы свет не падал
на лицо. Он заметил, что лицо было заплакано и
глаза опущены. Она взяла его за руку и опять точно застыла.
Галактион
с трудом перекатил голову
на подушке, закрыл
глаза и ответил шепотом...
На помощь старику явилась его жена, высокая, худая старуха
с злыми
глазами.
Старик опять закричал и затопал ногами, но в этот критический момент явилась
на выручку Анфуса Гавриловна. Она вошла
с опущенными
глазами и старалась не смотреть
на зятя.
Этот первый завтрак служил для Галактиона чем-то вроде вступительного экзамена. Скоро он почувствовал себя у Стабровских если не своим, то и не чужим. Сам старик только иногда конфузил его своею изысканною внимательностью. Галактион все-таки относился к магнату
с недоверием. Их окончательно сблизил случайный разговор, когда Галактион высказал свою заветную мечту о пароходстве. Стабровский посмотрел
на него прищуренными
глазами, похлопал по плечу и проговорил...
В Полуянове вспыхнула прежняя энергия, и он вступил в ожесточенный бой
с свидетелями, подавляя их своею находчивостью, опытом и смелостью натиска. Потухшие
глаза заблестели,
на лице выступили красные пятна, — это был человек, решившийся продать дорого свою жизнь.
Галактион посмотрел
на нее такими безумными
глазами, что она сейчас же
с детскою торопливостью начала прощаться
с хозяевами. Когда они выходили из столовой, Стабровский поднял брови и сказал, обращаясь к жене...
Он молча мучился под давлением мысли, что женился
с пьяных
глаз, как замотавшийся купчик, и притом женился
на богатой, что давало повод сделать предположение о его самом корыстном благоразумии.
Были два дня, когда уверенность доктора пошатнулась, но кризис миновал благополучно, и девушка начала быстро поправляться. Отец радовался, как ребенок, и со слезами
на глазах целовал доктора. Устенька тоже смотрела
на него благодарными
глазами. Одним словом, Кочетов чувствовал себя в классной больше дома, чем в собственном кабинете, и его охватывала какая-то еще не испытанная теплота. Теперь Устенька казалась почти родной, и он смотрел
на нее
с чувством собственности, как
на отвоеванную у болезни жертву.
Чурался Замараевых попрежнему один Харитон Артемьич. Зятя он не пускал к себе
на глаза и говорил, что он только его срамит и что ему низко водить хлеб-соль
с ростовщиками. Можно представить себе удивление бывшего суслонского писаря, когда через два года старик Малыгин заявился в контору самолично.
Старушка любила пожаловаться новому зятю
на его предшественников, а он так хорошо умел слушать ее старческую болтовню. Да и вообще аккуратный человек, как его ни поверни. Анфусе Гавриловне иногда делалось смешно над Агнией, как она ухаживала за мужем, — так в
глаза и смотрит. Насиделась в девках-то, так оно и любопытно
с своим собственным мужем пожить.
Какие отношения были у Галактиона
с Харитиной, никто не знал, но все говорили, что он живет
с ней, и удивлялись отчаянной смелости бывшей исправницы грешить
на глазах у сестры.
Он выбегал встречать его
на крыльцо и по первому взгляду знал вперед, в каком настроении Галактион Михеич Вахрушка изучал это серьезное лицо
с строгими
глазами, походку, каждое движение и всем любовался.
Еще раз в отцовском доме сошлись все сестры. Даже пришла Серафима, не показывавшаяся нигде. Все ходили
с опухшими от слез
глазами. Сошлись и зятья. Самым деятельным оказался Замараев. Он взял
на себя все хлопоты, суетился, бегал и старался изо всех сил.
Харитина была смущена и смотрела
на Галактиона виноватыми
глазами. Она чувствовала, что он недоволен ее выходкой, и молчала. Галактион тоже поздоровался
с ней молча.
Галактион стоял все время
на крыльце, пока экипаж не скрылся из
глаз. Харитина не оглянулась ни разу. Ему сделалось как-то и жутко, и тяжело, и жаль себя. Вся эта поездка
с Харитиной у отца была только злою выходкой, как все, что он делал. Старик в
глаза смеялся над ним и в
глаза дразнил Харитиной. Да, «без щей тоже не проживешь». Это была какая-то бессмысленная и обидная правда.
Стабровский кое-как уговорил мисс Дудль остаться, и это послужило только к тому, что Дидя окончательно ее возненавидела и начала преследовать
с ловкостью обезьяны. Изобретательность маленького инквизитора, казалось, не имела границ, и только английское терпение мисс Дудль могло переносить эту домашнюю войну. Дидя травила англичанку
на каждом шагу и, наконец, заявила ей в
глаза.
Больная лежала в спальне
на своей кровати, со стиснутыми зубами и закатившимися
глазами. Около нее стояла девочка-подросток и
с умоляющим отчаянием посмотрела
на доктора.
— Да ведь мы староверы… Никого из наших стариков сейчас нет в городе, —
с ужасом ответила Харитина, глядя
на доктора широко раскрытыми
глазами. — Ужели она умрет?.. Спасите ее, доктор… ради всего святого… доктор…
Девушка зарыдала, опустилась
на колени и припала головой к слабо искавшей ее материнской руке. Губы больной что-то шептали, и она снова закрыла
глаза от сделанного усилия. В это время Харитина привела только что поднятую
с постели двенадцатилетнюю Катю. Девочка была в одной ночной кофточке и ничего не понимала, что делается. Увидев плакавшую сестру, она тоже зарыдала.
Больная благословила девочку и сделала
глазами Харитине знак, чтоб увели детей. Когда Харитина вернулась, она посмотрела
на нее, потом
на Галактиона и проговорила
с удивительною твердостью...
Следователя сбивало многое. Во-первых, Ечкин держал себя слишком уж спокойно и слишком
с достоинством, как настоящий крупный преступник. Ясно было, что все было устроено через Лиодора, который путался в показаниях и завирался
на глазах. Но опять странно, что такой умный и дальновидный человек, как Ечкин, доверит исполнение беспутному и спившемуся Лиодору.
Оглянувшись, Анфим так и обомлел. По дороге бежал Михей Зотыч, а за ним
с ревом и гиком гналась толпа мужиков. Анфим видел, как Михей Зотыч сбросил
на ходу шубу и прибавил шагу, но старость сказывалась, и он начал уставать. Вот уже совсем близко разъяренная, обезумевшая толпа. Анфим даже раскрыл
глаза, когда из толпы вылетела пара лошадей Ермилыча, и какой-то мужик, стоя в кошевой
на ногах, размахивая вожжами, налетел
на Михея Зотыча.
Нагибинское дело остановилось в неопределенном положении. За недостатком улик был выпущен и Полуянов. Выпущенный раньше Лиодор несколько раз являлся к следователю
с новыми показаниями, и его опять сажали в острог, пока не оказывалось, что все это ложь. Все внимание следователя сосредоточивалось теперь именно
на Лиодоре, который казался ему то психически ненормальным человеком, то отчаянным разбойником, смеявшимся над ним в
глаза. В последний раз Лиодора к следователю отправил сам Харитон Артемьич.
Старик вскочил, посмотрел
на сына безумными
глазами и, подняв руку
с раскольничьим крестом, хрипло крикнул...