Неточные совпадения
— Полюбился ты мне
с первого раза, Харитон Артемьич, — проговорил он ласково. —
Душа нараспашку… Лишнее скажешь: слышим — не слышим. Вы не беспокойтесь, Анфуса Гавриловна. Дело житейское.
— Вот ращу дочь, а у самого кошки на
душе скребут, — заметил Тарас Семеныч, провожая глазами убегавшую девочку. — Сам-то стар становлюсь, а
с кем она жить-то будет?.. Вот нынче какой народ пошел: козырь на козыре. Конечно, капитал будет, а только деньгами зятя не купишь, и через золото большие слезы льются.
Полуянов значительно оживил свадебное торжество. Он отлично пел, еще лучше плясал и вообще был везде
душой компании. Скучавшие девушки сразу ожили, и веселье полилось широкою рекой, так что стоном стон стоял. На улице собиралась целая толпа любопытных, желавшая хоть издали послушать, как тешится Илья Фирсыч.
С женихом он сейчас же перешел на «ты» и несколько раз принимался целовать его без всякой видимой причины.
Немало огорчало Галактиона и то, что не
с кем ему было в Суслоне даже поговорить по
душе.
А вот
с Харитиной он мог бы и поговорить по
душе, и посоветоваться, и все пополам разделить.
Солдат никак не мог примириться
с этой теорией спасения
души, но покорялся по солдатской привычке, — все равно нужно же кому-нибудь служить. Он очень скоро подпал под влияние своего нового хозяина, который расшевелил его крестьянские мысли. И как ловко старичонко умел наговаривать, так одно слово к другому и лепит, да так складно.
— Да я не о том, немецкая
душа: дело-то ваше неправильное… да. Божий дар будете переводить да черта тешить. Мы-то
с молитвой, а вам наплевать… тьфу!..
Галактион
с каким-то ужасом думал об этой погибшей
душе, припоминая свое минутное увлечение.
К Ечкину старик понемногу привык, даже больше — он начал уважать в нем его удивительный ум и еще более удивительную энергию. Таким людям и на свете жить. Только в глубине
души все-таки оставалось какое-то органическое недоверие именно к «жиду», и
с этим Тарас Семеныч никак не мог совладеть. Будь Ечкин кровный русак, совсем бы другое дело.
Дальше писарь узнал, как богато живет Стабровский и какие порядки заведены у него в доме. Все женщины от
души жалели Устеньку Луковникову, отец которой сошел
с ума и отдал дочь полякам.
Этот случайный разговор
с писарем подействовал на Галактиона успокоивающим образом. Кажется, ничего особенного не было сказано, а как-то легче на
душе. Именно в таком настроении он поехал на другой день утром к отцу. По дороге встретился Емельян.
Какое-то странное волнение охватило Галактиона, точно он боялся чего-то не довезти и потерять дорогой. А потом эта очищающая жажда высказаться, выложить всю
душу… Ему сделалось даже страшно при мысли, что отец мог вдруг умереть, и он остался бы навсегда
с тяжестью на
душе.
— А вы не сердитесь на нашу деревенскую простоту, Харитина Харитоновна, потому как у нас все по
душам… А я-то так кругом обязан Ильей Фирсычем, по гроб жизни. Да и так люди не чужие… Ежели, напримерно, вам насчет денежных средств, так
с нашим удовольствием. Конешно, расписочку там на всякий случай выдадите, — это так, для порядку, а только несумлевайтесь. Весь перед вами, в там роде, как свеча горю.
Она молча подала ему руку и не шевельнулась
с места, чтобы проводить его до передней. В ее
душе жило смутное ожидание чего-то, и вот этого именно и не случилось.
Припоминая «мертвяка», рядом
с которым он провел ночь, Вахрушка долго плевался и для успокоения пил опять стаканчик за стаканчиком, пока совсем не отлегло от
души. Э, наплевать!.. Пусть другие отвечают, а он ничего не знает. Ну, ночевал действительно, ну, ушел — и только. Вахрушке даже сделалось весело, когда он представил себе картину приятного пробуждения других пьяниц в темной.
— Так, так, сынок… Это точно, неволи нет. А я-то вот по уезду шатаюсь, так все вижу: которые были запасы, все на базар свезены. Все теперь на деньги пошло, а деньги пошли в кабак, да на самовары, да на ситцы, да на трень-брень… Какая тут неволя? Бога за вас благодарят мужички… Прежде-то все свое домашнее было, а теперь все
с рынка везут. Главное, хлебушко всем мешает… Ох, горе
душам нашим!
Отец и сын на этот раз расстались мирно. Галактион даже съездил в Прорыв, чтобы повидаться
с Емельяном, который не мог приехать в Суслон, потому что его Арина Матвеевна была больна, — она в отсутствие грозного тестя перебралась на мельницу. Михей Зотыч делал вид, что ничего не знает о ее присутствии. Этот обман тяготил всех, и Галактион от
души пожалел молчавшего, по обыкновению, Емельяна.
Да, она была тут, рядом
с ним, и смотрела к нему прямо в
душу своими улыбающимися, светлыми глазами.
— Ты меня учить? Да ты
с кем разговариваешь-то, чернильная твоя
душа?
Харитон Артемьич, как на службу, отправлялся каждый день утром на фабрику, чтобы всласть поругаться
с Ечкиным и хоть этим отвести
душу.
— Уж это што говорить — заступа… Позавидовал плешивый лысому. По-твоему хочу сделать: разделить сыновей. Хорошие ноне детки. Ох-хо-хо!.. А все суета, Харитон Артемьич… Деток вон мы
с тобой судим и рядим, а о своей
душе не печалуемся. Только бы мне
с своим делом развязаться… В скиты пора уходить. Вот вместе и пойдем.
Харитина видела эту сцену и, не здороваясь ни
с кем, вышла на берег и уехала
с Ечкиным. Ее
душили слезы ревности. Было ясно как день, что Стабровский, когда умрет Серафима, женит Галактиона на этой Устеньке.
Стабровского приятно поразило то внимание,
с каким ухаживала за ним Дидя. Она ходила за ним, как настоящая сиделка. Стабровский не ожидал такой нежности от холодной по натуре дочери и был растроган до глубины
души. И потом Дидя делала все так спокойно, уверенно, как совсем взрослая опытная женщина.
Девушка посмотрела на отца почти
с улыбкой сожаления, от которой у него защемило на
душе. У него в голове мелькнула первая тень подозрения. Начато не обещало ничего хорошего. Прежде всего его обезоруживало насмешливое спокойствие дочери.
Устенька в отчаянии уходила в комнату мисс Дудль, чтоб отвести
душу. Она только теперь в полную меру оценила эту простую, но твердую женщину, которая в каждый данный момент знала, как она должна поступить. Мисс Дудль совсем сжилась
с семьей Стабровских и рассчитывала, что, в случае смерти старика, перейдет к Диде, у которой могли быть свои дети. Но получилось другое: деревянную англичанку без всякой причины возненавидел пан Казимир, а Дидя, по своей привычке, и не думала ее защищать.
Сбитый
с позиции Михей Зотыч повернул на излюбленную скитскую тему о царствующем антихристе, который уловляет прельщенные
души любезных своих слуг гладом, но Вахрушка и тут нашелся.
Англичанка ничего не ответила, а только чопорно поклонилась. Устеньку возмутила эта сцена до глубины
души, но, когда Дидя величественно вышла из комнаты, мисс Дудль объяснила Устеньке
с счастливою улыбкой...