Неточные совпадения
Заполье пользовалось и степною засухой и дождливыми годами: когда выдавалось сырое лето,
хлеб родился хорошо в степи, и этот
дешевый ордынский
хлеб запольские купцы сбывали в Зауралье и на север, в сухое лето
хлеб родился хорошо в полосе, прилегавшей к Уральским горам, где влага задерживалась лесами, и запольские купцы везли его в степь, обменивая на степное сырье.
Он получал свою выгоду и от
дешевого и от дорогого
хлеба, а больше всего от тех темных операций в безграмотной простоватой орде, благодаря которым составилось не одно крупное состояние.
Если бы двинуть в Сибирь уральское железо, а оттуда
дешевый сибирский
хлеб, сало, кожи, разное другое сырье…
Он еще с осени законтрактовал партию в тридцать тысяч мешков
дешевого сибирского
хлеба, которую Галактион обязался доставить на своих пароходах в Тюмень.
Разговоры с доброхотом Василием шли далеко за полночь, особенно когда зашла речь о
дешевом сибирском
хлебе.
Так как нужно было что-нибудь говорить, все толковали о
дешевом сибирском
хлебе.
Недоразумение выходило все из-за того же
дешевого сибирского
хлеба. Компаньоны рассчитывали сообща закупить партию, перевести ее по вешней воде прямо в Заполье и поставить свою цену. Теперь благодаря пароходству хлебный рынок окончательно был в их руках. Положим, что наличных средств для такой громадной операции у них не было, но ведь можно было покредитоваться в своем банке. Дело было вернее смерти и обещало страшные барыши.
— Представьте себе, Устенька, — продолжал старик. — Ведь Галактион получил везде подряды на доставку
дешевого сибирского
хлеба. Другими словами, он получит сам около четырехсот процентов на затраченный капитал. И еще благодетелем будет считать себя. О, если бы не мая болезнь, — сейчас же полетел бы в Сибирь и привез бы
хлеб на плотах!
— Нет, не сошел и имею документ, что вы знали все и знали, какие деньги брали от Натальи Осиповны, чтобы сделать закупку
дешевого сибирского
хлеба. Ведь знали… У меня есть ваше письмо к Наталье Осиповне. И теперь, представьте себе, являюсь я, например, к прокурору, и все как на ладони. Вместе и в остроге будем сидеть, а Харитина будет по два калачика приносить, — один мужу, другой любовнику.
Еще в трюме парохода многие арестанты пишут домой, что на Сахалине и тепло, и земли много, и
хлеб дешевый, и начальство доброе; из тюрьмы они пишут то же самое, иногда по нескольку лет, придумывая всё новые соблазны, и расчет их на темноту и легковерие жен, как показали факты, часто оправдывается.
Неточные совпадения
Якуты принялись еще усерднее за хлебопашество, и на другой год
хлеб продавался рублем
дешевле на пуд, то есть вместо 2 р. 50 к. ассигнациями продавали по 1 р. 50 к.
Барин помнит даже, что в третьем году Василий Васильевич продал
хлеб по три рубля, в прошлом
дешевле, а Иван Иваныч по три с четвертью. То в поле чужих мужиков встретит да спросит, то напишет кто-нибудь из города, а не то так, видно, во сне приснится покупщик, и цена тоже. Недаром долго спит. И щелкают они на счетах с приказчиком иногда все утро или целый вечер, так что тоску наведут на жену и детей, а приказчик выйдет весь в поту из кабинета, как будто верст за тридцать на богомолье пешком ходил.
— Хорошо, папенька, коли у кого деньги свободные на прожиток есть. А кто в деньгах нуждается, поневоле будет и в
дешевое время
хлеб продавать.
Его белье, пропитанное насквозь кожными отделениями, не просушенное и давно не мытое, перемешанное со старыми мешками и гниющими обносками, его портянки с удушливым запахом пота, сам он, давно не бывший в бане, полный вшей, курящий
дешевый табак, постоянно страдающий метеоризмом; его
хлеб, мясо, соленая рыба, которую он часто вялит тут же в тюрьме, крошки, кусочки, косточки, остатки щей в котелке; клопы, которых он давит пальцами тут же на нарах, — всё это делает казарменный воздух вонючим, промозглым, кислым; он насыщается водяными парами до крайней степени, так что во время сильных морозов окна к утру покрываются изнутри слоем льда и в казарме становится темно; сероводород, аммиачные и всякие другие соединения мешаются в воздухе с водяными парами и происходит то самое, от чего, по словам надзирателей, «душу воротит».
Скрепя сердце решился он переехать в Москву на
дешевые хлеба, нанял в Старой Конюшенной крошечный низенький дом с саженным гербом на крыше и зажил московским отставным генералом, тратя две тысячи семьсот пятьдесят рублей в год.