Неточные совпадения
Где-то послышался сдержанный смех, затем дверь отворилась, и я увидел длинный коридор, в дальнем конце которого стояла средних лет некрасивая женщина, а в ближнем от меня Пепко. В коридор выходило несколько дверей из других комнат, и в каждой торчало по любопытной голове — очевидно, глупый смех принадлежал именно этим головам. Мне лично не понравилась эта
сцена, как и все поведение Пепки, разыгрывавшего шута. Последнее сказывалось
главным образом в тоне его голоса.
Пепко вдруг замолчал и посмотрел на меня, стиснув зубы. В воздухе пронеслась одна из тех невысказанных мыслей, которые являются иногда при взаимном молчаливом понимании. Пепко даже смутился и еще раз посмотрел на меня уже с затаенной злобой: он во мне начинал ненавидеть свою собственную ошибку, о которой я только догадывался. Эта маленькая
сцена без слов выдавала Пепку головой… Пепко уже раскаивался в своей откровенности и в то же время обвинял меня, как
главного виновника этой откровенности.
— Какие там билеты… Прямо на
сцену проведу. Только уговор на берегу, а потом за реку: мы поднимемся в пятый ярус, к самой «коробке»… Там, значит, есть дверь в стене, я в нее, а вы за мной. Чтобы,
главное дело, скапельдинеры не пымали… Уж вы надейтесь на дядю Петру. Будьте, значит, благонадежны. Прямо на
сцену проведу и эту самую Патти покажу вам, как вот сейчас вы на меня смотрите.
— Мое мнение? У вас слишком много описаний… Да, слишком много. Это наша русская манера… Пишите
сценами, как делают французы. Мы должны у них учиться… Да, учиться… И чтобы не было этих предварительных вступлений от Адама, эпизодических вставок, и вообще
главное достоинство каждого произведения — его краткость. Мы работаем для нашего читателя и не имеем права отнимать у него время напрасно.
—
Главный недостаток вашего романа в том, что слишком много
сцен и мало описаний…
Я тоже поднялся. Трагичность нашего положения, кроме жестокого похмелья, заключалась
главным образом в том, что даже войти в нашу избушку не было возможности: сени были забаррикадированы мертвыми телами «академии». Окончание вчерашнего дня пронеслось в очень смутных
сценах, и я мог только удивляться, как попал к нам немец Гамм, которого Спирька хотел бить и который теперь спал, положив свою немецкую голову на русское брюхо Спирьки.
Вот не угодно ли: вступление — двадцать три строки, вводная
сцена — сорок семь строк, описание летнего утра — семнадцать строк, вывод
главного действующего лица — тридцать две строки, завязка — пятнадцать строк, размышления автора — пятьдесят девять строк,
сцена действия — сто строк, описание природы, лирическое отступление, две параллельные
сцены — у меня все высчитано, голубчик.
Я не думаю, чтоб люди всегда были здесь таковы; западный человек не в нормальном состоянии — он линяет. Неудачные революции взошли внутрь, ни одна не переменила его, каждая оставила след и сбила понятия, а исторический вал естественным чередом выплеснул на
главную сцену тинистый слой мещан, покрывший собою ископаемый класс аристократий и затопивший народные всходы. Мещанство несовместно с нашим характером — и слава богу!
Неточные совпадения
Необыкновенная свирепость, с которою принимал этот «задушевный» смех Разумихин, придавала всей этой
сцене вид самой искренней веселости и,
главное, натуральности.
Привалов раскланялся, Алла ограничилась легким кивком головы и заняла место около мамаши. Агриппина Филипьевна заставила Аллу рассказать о нынешней рыбной ловле, что последняя и выполнила с большим искусством, то есть слегка картавым выговором передала несколько смешных
сцен, где
главным действующим лицом был дядюшка.
Я сама знаю, что скверно сделала, я все лгала, я вовсе на него не сердилась, но мне вдруг,
главное вдруг, показалось, что это будет так хорошо, эта
сцена…
Английская толпа груба, многочисленные сборища ее не обходятся без драк, без пьяных, без всякого рода отвратительных
сцен и,
главное, без организованного на огромную скалу воровства.
Стоя у себя в кабинете, он представил каждую
сцену в лицах; где была неясность в описаниях, — пояснил, что лишнее было для
главной мысли — выкинул, чего недоставало — добавил, словом, отнесся к своему произведению сколько возможно критически-строго и исправил его, как только умел лучше!