Федосья сделала носом какой-то шипящий звук, взмахнула тряпкой и вышла из комнаты с видом оскорбленной королевы. Я понял только одно, что благодаря Пепке с настоящего
дня попал в разряд «Фомы невероятного».
Неточные совпадения
Кто он такой, как
попал в газетное колесо, почему полковник и почему Фрей — я так и не узнал, хотя имел впоследствии с ним постоянно
дело.
На другой
день я проснулся в совершенно незнакомой мне комнате и долго не мог сообразить, где я и как я мог
попасть сюда.
Когда я проснулся на следующий
день, на полу нашей дачи врастяжку
спал Карл Иваныч Гамм. Пепко
спал совсем одетый на лавке, подложив связку лекций вместо подушки. Меня охватило какое-то жуткое чувство: и стыдно, и гадко, и хотелось убежать от самого себя.
Раз Пепко вернулся из «Розы» мрачнее ночи и улегся
спать с жестикуляцией самоубийцы. Я, по обыкновению, не расспрашивал его, в чем
дело, потому что утром он сам все расскажет. Действительно, на другой
день за утренним чаем он раскрыл свою душу, продолжая оставаться самоубийцей.
— Я недавно встретил эту девушку на вокзале и со стороны полюбовался ею. Какая она вся чистенькая, именно чистенькая, — это сказывается в каждом движении, в каждом взгляде. Она чистенькой ложится
спать, чистенькой встает и чистенькой проводит целый
день.
День промелькнул незаметно, а там загорелись разноцветные фонарики, и таинственная мгла покрыла «Розу». Гремел хор, пьяный Спирька плясал вприсядку с Мелюдэ, целовал Гамма и вообще развернулся по-купечески. Пьяный Гришук
спал в саду. Бодрствовал один Фрей, попрежнему пил и попрежнему сосал свою трубочку. Была уже полночь, когда Спирька бросил на пол хору двадцать пять рублей, обругал ни за что Гамма и заявил, что хочет дышать воздухом.
Я тоже поднялся. Трагичность нашего положения, кроме жестокого похмелья, заключалась главным образом в том, что даже войти в нашу избушку не было возможности: сени были забаррикадированы мертвыми телами «академии». Окончание вчерашнего
дня пронеслось в очень смутных сценах, и я мог только удивляться, как
попал к нам немец Гамм, которого Спирька хотел бить и который теперь
спал, положив свою немецкую голову на русское брюхо Спирьки.
— За кого вы меня принимаете, Василий Иваныч? — повторяла она, напрасно стараясь
попасть в тон несправедливо обиженного человека. — И, наконец, какое мне
дело…
Лошади то и
дело падали на передние коленки, потому что не были подкованы, и притом, как видно, покойная городская мостовая была им мало знакома.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего не знаешь и не в свое
дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг
упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна, не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам, не то я смертью окончу жизнь свою».
В
день Симеона батюшка // Сажал меня на бурушку // И вывел из младенчества // По пятому годку, // А на седьмом за бурушкой // Сама я в стадо бегала, // Отцу носила завтракать, // Утяточек
пасла.
У вас товар некупленный, // Из вас на солнце топится // Смола, как из сосны!» // Опять
упали бедные // На
дно бездонной пропасти, // Притихли, приубожились, // Легли на животы; // Лежали, думу думали // И вдруг запели.
Пред каждою иконою // Иона
падал ниц: // «Не спорьте!
дело Божие, // Котора взглянет ласковей, // За тою и пойду!» // И часто за беднейшею // Иконой шел Ионушка // В беднейшую избу.
Стародум. Слушай, друг мой! Великий государь есть государь премудрый. Его
дело показать людям прямое их благо. Слава премудрости его та, чтоб править людьми, потому что управляться с истуканами нет премудрости. Крестьянин, который плоше всех в деревне, выбирается обыкновенно
пасти стадо, потому что немного надобно ума
пасти скотину. Достойный престола государь стремится возвысить души своих подданных. Мы это видим своими глазами.