Неточные совпадения
— Да-с, а теперь я напишу другой рассказ… — заговорил старик, пряча
свой номер
в карман. — Опишу молодого человека, который,
сидя вот
в такой конурке, думал о далекой родине, о
своих надеждах и прочее и прочее. Молодому человеку частенько нечем платить за квартиру, и он по ночам пишет, пишет, пишет. Прекрасное средство, которым зараз достигаются две цели: прогоняется нужда и догоняется слава… Поэма
в стихах? трагедия? роман?
С одной стороны, моя комната «очертела» мне до невозможности, как пункт какого-то предварительного заключения, и поэтому, естественно, меня тянуло разделить
свое одиночество с другим, подобным мне существом, — это инстинктивное тяготение к дружбе и общению — лучшая характеристика юности; а с другой, — я так же инстинктивно боялся потерять пока
свое единственное право —
сидеть одному
в четырех стенах.
— Я тебе открою секрет не только репортерского писания, но и всякого художественного творчества: нужно считать себя умнее всех… Если не можешь поддерживать себя
в этом настроении постоянно, то будь умнее всех хотя
в то время, пока будешь
сидеть за
своим письменным столом.
К моему удивлению, Карл Иваныч не дольше как через час
сидел за роялем и аккомпанировал
своему хору. Прельстившая Пепку хористка оказалась недурной солисткой. Мы с Пепкой представляли собой «благородную публику». Показались
в дверях залы две фуражки с красным околышем и скрылись. Очевидно, дачная публика стеснялась.
— Дачники… ххе!.. А наплевать, вот тебе и дачники!.. Выйдет какая-нибудь немецкая кикимора, оденет на себя банты да фанты и
сидит идолом… тьфу!.. Вот взял бы да
своими руками удавил…
Сидела бы
в городе, а туда же, на дачи тащится!
Я сейчас же забыл о Пепкиной трагедии и вспомнил о ней только
в антракте, когда гулял под руку с Александрой Васильевной
в трактирном садике. Любочка
сидела на скамейке и ждала… Я узнал ее, но по малодушию сделал вид, что не узнаю, и прошел мимо. Это было бесцельно-глупо, и потом мне было совестно. Бедная девушка, вероятно, страдала, ожидая возвращения коварного «предмета». Александра Васильевна крепко опиралась на мою руку и
в коротких словах рассказала
свою биографию.
Итак, я
сидел за
своей работой.
В раскрытое окно так и дышало летним зноем. Пепко проводил эти часы
в «Розе», где проходил курс бильярдной игры или гулял
в тени акаций и черемух с Мелюдэ. Где-то сонно жужжала муха, где-то слышалась ленивая перебранка наших милых хозяев,
в окно летела пыль с шоссе.
На улице трещали экипажи, с Невы доносились свистки пароходов: это другой торопился по
своим счастливым делам, другой ехал куда-то мимо, одни «Федосьины покровы» незыблемо оставались на месте, а я
сидел в них и точил самого себя, как могильный червь.
Бывали минуты, когда Клим Самгин рассматривал себя как иллюстрированную книгу, картинки которой были одноцветны, разнообразно неприятны, а объяснения к ним, не удовлетворяя, будили грустное чувство сиротства. Такие минуты он пережил,
сидя в своей комнате, в темном уголке и тишине.
Неточные совпадения
Вздохнул Савелий… — Внученька! // А внученька! — «Что, дедушка?» // — По-прежнему взгляни! — // Взглянула я по-прежнему. // Савельюшка засматривал // Мне
в очи; спину старую // Пытался разогнуть. // Совсем стал белый дедушка. // Я обняла старинушку, // И долго у креста //
Сидели мы и плакали. // Я деду горе новое // Поведала
свое…
Бросились они все разом
в болото, и больше половины их тут потопло («многие за землю
свою поревновали», говорит летописец); наконец, вылезли из трясины и видят: на другом краю болотины, прямо перед ними,
сидит сам князь — да глупый-преглупый!
Сидит и ест пряники писаные. Обрадовались головотяпы: вот так князь! лучшего и желать нам не надо!
— Я очень рада, что уговорила его завтра собороваться, — говорила она,
сидя в кофточке пред
своим складным зеркалом и расчесывая частым гребнем мягкие душистые волосы. — Я никогда не видала этого, но знаю, мама мне говорила, что тут молитвы об исцелении.
Сидя в кабинете Каренина и слушая его проект о причинах дурного состояния русских финансов, Степан Аркадьич выжидал только минуты, когда тот кончит, чтобы заговорить о
своем деле и об Анне.
Когда они вошли, девочка
в одной рубашечке
сидела в креслице у стола и обедала бульоном, которым она облила всю
свою грудку. Девочку кормила и, очевидно, с ней вместе сама ела девушка русская, прислуживавшая
в детской. Ни кормилицы, ни няни не было; они были
в соседней комнате, и оттуда слышался их говор на странном французском языке, на котором они только и могли между собой изъясняться.