Неточные совпадения
— Не мути мою
душу. Грех!.. — с грустью и досадой ответил Иван Григорьич. — Не на то с тобой до седых волос
в дружбе
прожили, чтоб на старости издеваться друг над другом. Полно чепуху-то молоть, про домашних лучше скажи! Что Аксинья Захаровна? Детки?
— Просим любить нас, лаской своей не оставить, Аксинья Захаровна, — говорил хозяйке Данило Тихоныч. — И парнишку моего лаской не оставьте… Вы не смотрите, что на нем такая одежа… Что станешь делать с молодежью?
В городе
живем,
в столицах бываем; нельзя… А по
душе, сударыня, парень он у меня хороший, как есть нашего старого завета.
Ото всех одаль держалась Марья Гавриловна. С другими обителями вовсе не водила знакомства и
в своей только у Манефы бывала. Мать Виринея ей пришлась по
душе, но и у той редко бывала она.
Жила Марья Гавриловна своим домком, была у нее своя прислуга, — привезенная из Москвы, молоденькая, хорошенькая собой девушка — Таня; было у ней отдельное хозяйство и свой стол, на котором
в скоромные дни ставилось мясное.
— Можно!.. — с жаром сказала Манефа. — По другим местам нельзя,
в скитах можно… Давно бы нас разогнали, как иргизских, давно бы весь Керженец запустошили, если бы без бережи
жили да не было бы у нас сильных благодетелей… Подай, Господи, им доброго здравия и вечного
души спасения!..
— Ты, голубчик Алексей Трифоныч, Андрея Иваныча не опасайся, — внушительно сказал Колышкин. — Не к допросу тебя приводит. Сору из избы он не вынесет. Это он так, из одного любопытства. Охотник, видишь ты, до всего этакого: любит расспрашивать, как у нас на Руси народ
живет… Если он и
в книжку с твоих слов записывать станет, не сумневайся… Это он для себя только, из одного, значит, любопытства… Сказывай ему, что знаешь, будь с Андрей Иванычем
душа нараспашку, сердце на ладонке…
Старец Иосиф был из чухломских бар, дворянского роду Горталовых, за ним
в Чухломском уезде три ревизские
души состояло, две
души умерло, третья вместе с барином
в обители
проживала и над барином своим начальствовала, потому что инок Галактион, по-мирскому Егорка Данилов, крепостной господина Горталова крестьянин, игуменствовал
в обедневшей и совсем почти запустевшей мужской Улангерской обители, а старец Иосиф Горталов был при нем рядовым иноком.
— О судьбе твоей все думаю… Недолго мне, Фленушка, на свете
жить. Помру, что будет с тобой?..
Душа мутится, дух замирает, только об этом подумаю. Всякий тебя обидит, никакой у тебя заступы не будет… Горько будет тебе
в злобе мира, во всех суетах его… — Так, взволнованным голосом, склонив голову на плечо Фленушки, говорила Манефа.
— Молись же Богу, чтоб он скорей послал тебе человека, — сказала Аграфена Петровна. — С ним опять, как
в детстве бывало, и светел и радошен вольный свет тебе покажется, а людская неправда не станет мутить твою
душу.
В том одном человеке вместится весь мир для тебя, и, если будет он
жить по добру да по правде, успокоится сердце твое, и больше прежнего возлюбишь ты добро и правду. Молись и ищи человека. Пришла пора твоя.
Неточные совпадения
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу
жить без Петербурга. За что ж,
в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не те потребности;
душа моя жаждет просвещения.
— Да, да, прощай! — проговорил Левин, задыхаясь от волнения и, повернувшись, взял свою палку и быстро пошел прочь к дому. При словах мужика о том, что Фоканыч
живет для
души, по правде, по-Божью, неясные, но значительные мысли толпою как будто вырвались откуда-то иззаперти и, все стремясь к одной цели, закружились
в его голове, ослепляя его своим светом.
Он отгонял от себя эти мысли, он старался убеждать себя, что он
живет не для здешней временной жизни, а для вечной, что
в душе его находится мир и любовь.
Анна никак не ожидала, чтобы та, совершенно не изменившаяся, обстановка передней того дома, где она
жила девять лет, так сильно подействовала на нее. Одно за другим, воспоминания, радостные и мучительные, поднялись
в ее
душе, и она на мгновенье забыла, зачем она здесь.
Рассуждения приводили его
в сомнения и мешали ему видеть, что̀ должно и что̀ не должно. Когда же он не думал, а
жил, он не переставая чувствовал
в душе своей присутствие непогрешимого судьи, решавшего, который из двух возможных поступков лучше и который хуже; и как только он поступал не так, как надо, он тотчас же чувствовал это.