Неточные совпадения
Марья головщица сильным грудным голосом
завела унылую скитскую
песню. Другие белицы дружно покрыли ее хором...
Молодежь в те ночи
песни играет, хороводы
водит, в горелки бегает от вечерней зари до утренней…
Клонится солнце на запад… Пусть их старухи да молодки по домам идут, а батьки да свекры, похмельными головами прильнув к холодным жальникам, спят богатырским сном… Молодцы-удальцы!.. Ярило на поле зовет — Красну Горку справлять,
песни играть, хороводы
водить, просо сеять, плетень заплетать… Девицы-красавицы!.. Ярило зовет — бегите невеститься…
Звучным, приятным голосом искусно
завел он
песню про «младую юность».
В это время откуда ни возьмись малиновка — нежно, уныло
завела она свою песенку, звучней и громчей полилась с поднебесья вольная
песня жаворонка… Повеял тихий ветерок и слегка шелохнул приподнятые оконные занавеси.
Допели канон. Дрогнул голос Марьюшки, как
завела она запев прощальной
песни: «Приидите, последнее дадим целование…» Первым прощаться подошел Патап Максимыч. Истово сотворил он три поклона перед иконами, тихо подошел ко гробу, трижды перекрестил покойницу, припал устами к холодному челу ее, отступил и поклонился дочери в землю… Но как встал да взглянул на мертвое лицо ее, затрясся весь и в порыве отчаянья вскрикнул...
И
завел протяжную
песню...
Весенние гулянки по селам и деревням зачинаются с качелей Святой недели и с радуницких хороводов. Они тянутся вплоть до Петрова розговенья. На тех гулянках
водят хороводы обрядные, поют
песни заветные — то останки старинных праздников, что справляли наши предки во славу своих развеселых богов.
— Ведь я твой, батюшка, и все твое, —
завел было прежнюю
песню Алексей, но отец перебил его...
Весной ли, бывало, как девки за околицей зачнут хороводы
водить да
песни играть, по осени ль как на супрядках они собираются, о Пасхе ли на качелях, о Святках ли на игрищах, о Масленой на ледяных горах, что ставились ребятами по крутым спускам, прямо над прорубями, — Карп Алексеич тут как тут…
А потом, как сойдутся на всполье хороводы
водить, либо
песни играть, иной бахвал захохочет, да еще зазорную речь поведет.
Иные певуны с иными
песнями сменили их: только что закатится солнышко, в озимях перепела затюкают, в дымящемся белом туманом болоте дергач [Болотная птица Rallus crex, иначе коростель.] закричит, да на разные лады
заведут любовные
песни лягушки…
— Маленько обождем, немножко по скиту пошляемся… Пущай наши мамошки натерпятся, — молвил Самоквасов и, заломив шапку,
завел вполголоса лихую
песню...
Беспокойно и тревожно
провели ту ночь матери приезжие и матери обительские. То и дело просыпались они от громкого смеха, от веселых криков и заздравных
песен подгулявших «благодетелей». Осеняя себя крестным знамением, читали они третий псалом Давида царя: «Господи, что ся умножиша стужающии ми?»
Старостиха Анисья тончайшим голосом
завела песню, ее подхватили десятки голосов, и она полилась нестройной, колыхавшейся волной, вырвалась на улицу и донеслась вплоть до деревни, где оставались только самые древние старушки, которые охали и крестились, прислушиваясь, как мир гуляет.
А матушка-то, бывало, прикроет синие глаза да как
заведет песню на великую высоту, — голосок у ней не силен был, а звонок — и всё кругом будто задремлет, не шелохнется, слушает ее.
Но четверть все-таки выпили и
завели песни. Голоса неслись из-за реки нестройные, дикие, разудалые, и к ним примешивался плеск и говор буйной реки.
Не заметила Настя, как
завела песню и как ее кончила. Но только что умолк ее голос, на лугу с самого берега Гостомли заслышалась другая песня. Настя сначала думала, что ей это показалось, но она узнала знакомый голос и, обернувшись ухом к лугу, слушала. А Степан пел:
Неточные совпадения
Хотя в ее косвенных взглядах я читал что-то дикое и подозрительное, хотя в ее улыбке было что-то неопределенное, но такова сила предубеждений: правильный нос
свел меня с ума; я вообразил, что нашел Гётеву Миньону, это причудливое создание его немецкого воображения, — и точно, между ими было много сходства: те же быстрые переходы от величайшего беспокойства к полной неподвижности, те же загадочные речи, те же прыжки, странные
песни…
Становилося как-то льготно, и думал Чичиков: «Эх, право,
заведу себе когда-нибудь деревеньку!» — «Ну, что тут хорошего, — думал Платонов, — в этой заунывной
песне? от ней еще большая тоска находит на душу».
Весь этот вечер до десяти часов он
провел по разным трактирам и клоакам, переходя из одного в другой. Отыскалась где-то и Катя, которая опять пела другую лакейскую
песню, о том, как кто-то, «подлец и тиран»,
— Это похоже на фразу из офицерской
песни, — неопределенно сказал Макаров, крепко
провел ладонями по лицу и тряхнул головою. На лице его явилось недоумевающее, сконфуженное выражение, он как будто задремал на минуту, потом очнулся, разбуженный толчком и очень смущенный тем, что задремал.
Как таблица на каменной скрижали, была начертана открыто всем и каждому жизнь старого Штольца, и под ней больше подразумевать было нечего. Но мать, своими
песнями и нежным шепотом, потом княжеский, разнохарактерный дом, далее университет, книги и свет — все это
отводило Андрея от прямой, начертанной отцом колеи; русская жизнь рисовала свои невидимые узоры и из бесцветной таблицы делала яркую, широкую картину.