Неточные совпадения
Макар Тихоныч непомерно был рад дорогим гостям. К свадьбе все уже было готово, и по приезде в Москву отцы решили повенчать Евграфа с Машей через неделю. Уряжали свадьбу пышную. Хоть
Макар Тихоныч и далеко не миллионер был, как
думал сначала Гаврила Маркелыч, однако ж на половину миллиона все-таки было у него в домах, в фабриках и капиталах — человек, значит, в Москве не из последних, а сын один… Стало быть, надо такую свадьбу справить, чтобы долго о ней потом толковали.
— И молодцов таких, как Евграф Макарыч, тоже с огнем поискать, —
думая польстить
Макару Тихонычу, молвила Машина мать. — Тоже по всей Москве другого такого, пожалуй, не найдется.
Но хмель со сном прошел, а блажь из головы
Макара Тихоныча не вылезла, шальная мысль, засев в голову пьяного самодура, ровно клином забита была… «А дай-ка распотешу всех, —
думал, проснувшись и потягиваясь на одинокой постели,
Макар Тихоныч, — сам-ка женюсь в самом деле на Марье.
Крепыш девка, ровно репа, — знатная будет жена!» —
думал, подзадоривая себя,
Макар Тихоныч.
Нашла коса на камень. Попал топор на сучок…
Думал Масляников посулом отъехать, да не на того напал… А сердце стариковское по красавице разгорелось; крякнул
Макар Тихоныч, поморщился, однако ж поехал купчие совершать и деньги в совет класть.
И при первом же взгляде на старого Тойона Макар узнал, что это тот самый старик, которого он видел нарисованным в церкви. Только тут с ним не было сына;
Макар подумал, что, вероятно, последний ушел по хозяйству. Зато голубь влетел в комнату и, покружившись у старика над головою, сел к нему на колени. И старый Тойон гладил голубя рукою, сидя на особо приготовленном для него стуле.
Тогда
Макар подумал про себя, что дело его плохо, и, подойдя к весам, попытался незаметно поддержать чашку ногою. Но один из работников увидел это, и у них вышел шум.
Неточные совпадения
Когда он через несколько минут заглянул в мою комнату, я тотчас спросил его: как он глядит на
Макара Ивановича вообще и что он об нем
думает?
Я начал было плакать, не знаю с чего; не помню, как она усадила меня подле себя, помню только, в бесценном воспоминании моем, как мы сидели рядом, рука в руку, и стремительно разговаривали: она расспрашивала про старика и про смерть его, а я ей об нем рассказывал — так что можно было
подумать, что я плакал о
Макаре Ивановиче, тогда как это было бы верх нелепости; и я знаю, что она ни за что бы не могла предположить во мне такой совсем уж малолетней пошлости.
«Однако, —
подумал я тогда про себя, уже ложась спать, — выходит, что он дал
Макару Ивановичу свое „дворянское слово“ обвенчаться с мамой в случае ее вдовства. Он об этом умолчал, когда рассказывал мне прежде о
Макаре Ивановиче».
Тут вдруг я бросил
думать всю эту бессмыслицу и в отчаянии упал головой на подушку. «Да не будет же!» — воскликнул я с внезапною решимостью, вскочил с постели, надел туфли, халат и прямо отправился в комнату
Макара Ивановича, точно там был отвод всем наваждениям, спасение, якорь, на котором я удержусь.
Конечно, я и тогда твердо знал, что не пойду странствовать с
Макаром Ивановичем и что сам не знаю, в чем состояло это новое стремление, меня захватившее, но одно слово я уже произнес, хотя и в бреду: «В них нет благообразия!» — «Конечно,
думал я в исступлении, с этой минуты я ищу „благообразия“, а у них его нет, и за то я оставлю их».