Того в жар кинуло. Повозки с сонными
матерями уехали вперед, Фленушка с Марьюшкой, сбирая ягоды, скрылись в лесной чаще. Никого кругом, а он с глазу нá глаз с приглянувшейся ему пышкой-девицей.
Неточные совпадения
И на заводе про его стариков ни слуху ни духу. Не нашел Сергей Андреич и дома, где родился он, где познал первые ласки
матери, где явилось в душе его первое сознание бытия… На месте старого домика стоял высокий каменный дом. Из раскрытых окон его неслись песни, звуки торбана, дикие клики пьяной гульбы… Вверх дном поворотило душу Сергея Андреича, бежал он от трактира и тотчас же
уехал из завода.
Совсем смерклось, когда старицы велели работникам лошадей запрягать. Оленевские игуменьи
уехали, а
мать Аркадия долго еще оставалась у гостеприимного сродника… Искали Василья Борисыча… Кто его знает — куда запропастился… Устинью тоже не вдруг сыскать могли. Сказывала, к улангерским
матерям повидаться ходила.
Уехала Манефа в Осиповку, и в обители стало тихо и пусто. Не суетятся
матери вкруг игуменьиной «стаи» в ожиданье Манефиных распорядков по хозяйству, не раздается веселых криков Фленушки; все почти молодые белицы на сорочины
уехали, остались пожилые старицы да с утра до ночи копавшиеся в огороде чернорабочие трудницы. Хоть Марье Гавриловне давно уже постыла обитель и на думах ее было не обительское, однако ж и ей стало скучней и грустней против прежнего, когда вокруг нее все затихло.
— Уж и подлинно чудеса, матушка… Святы твои слова — «чудеса»!.. Да уж такие чудеса, что волосы дыбом… Все, матушка, диву дались и наши, и по другим обителям… Хоть она и важного роду, хоть и богатая, а, кажись бы, непригоже ей было так
уезжать… Не была в счету сестер обительских, а все ж в честной обители житие провождала. Нехорошо, нехорошо она это сделала — надо б и стыда хоть маленько иметь, — пересыпала свою речь добродушная
мать Виринея.
Сама посуди,
мать Таифа, каково мне будет, когда придется отсель
уезжать?..
— В город, батюшка,
уехал, дела там какие-то у него, с неделю, слышь, в отлучке пробудет, — сказал Самоквасов. — И
матери дома нет — в Вихорево, коли знаете, к Заплатиным гостить поехала.
Особенно это почувствовалось в то время, когда отец с
матерью уехали года на два в город Никольск на новую службу по судебному ведомству, а я переселился в семью Разнатовских.
Призывая благословение божие на доктора и его жену, высказав им все, что может высказать благодарное материнское сердце,
мать уехала отдохнуть на свою квартиру.
Неточные совпадения
Надо было сказать
матери, что она больна, и
уехать домой, но на это у нее не было силы.
Когда всё это так твердо установилось, Кити стало очень скучно, тем более что князь
уехал в Карлсбад, и она осталась одна с
матерью.
Но в это самое время вышла княгиня. На лице ее изобразился ужас, когда она увидела их одних и их расстроенные лица. Левин поклонился ей и ничего не сказал. Кити молчала, не поднимая глаз. «Слава Богу, отказала», — подумала
мать, и лицо ее просияло обычной улыбкой, с которою она встречала по четвергам гостей. Она села и начала расспрашивать Левина о его жизни в деревне. Он сел опять, ожидая приезда гостей, чтоб
уехать незаметно.
— Нет! — говорил он на следующий день Аркадию, —
уеду отсюда завтра. Скучно; работать хочется, а здесь нельзя. Отправлюсь опять к вам в деревню; я же там все свои препараты оставил. У вас, по крайней мере, запереться можно. А то здесь отец мне твердит: «Мой кабинет к твоим услугам — никто тебе мешать не будет»; а сам от меня ни на шаг. Да и совестно как-то от него запираться. Ну и
мать тоже. Я слышу, как она вздыхает за стеной, а выйдешь к ней — и сказать ей нечего.
Мать, встретив его торопливыми ласками, тотчас же, вместе с нарядной Спивак,
уехала, объяснив, что едет приглашать губернатора на молебен по случаю открытия школы.