Неточные совпадения
В головах Песоченского приказа сидел Михайло Васильич Скорняков, тот самый, что
на именинах Аксиньи Захаровны втянулся было в затеянное Стуколовым ветлужское дело. Жил он верстах в десяти от Песочного, в приказ приезжал только по самым важным делам. Всем заправлял писарь, молодой парень из удельных же
крестьян. Обыкновенно должность писаря в удельных приказах справлялась мелкими чиновниками;
крестьяне редко
на нее
попадали. Одним из таких был Карп Алексеич Морковкин, писарь Песоченского удельного приказа.
— В сказках не сказывают и в песнях не поют, — молвил Василий Борисыч, — а
на деле оно так. Посмотрели б вы
на крестьянина в хлебных безлесных губерниях… Он домосед, знает только курные свои избенки. И если б его
на ковре-самолете сюда, в ваши леса перенесть да поставить не у вас, Патап Максимыч, в дому́, а у любого рядового
крестьянина, он бы подумал, что к царю во дворец
попал.
Здесь любо-дорого посмотреть
на крестьянина, у самого последнего бедняка изба большая, крепкая, просторная,
на боку не лежит, ветром ее не продувает, зимой она не промерзает, крыта дранью, топится по-белому, дров
пали сколько хочешь; у каждого хозяина чисто, опрятно, и все прибрано по-хорошему…
Неточные совпадения
Я наказывал куму о беглых мужиках; исправнику кланялся, сказал он: „Подай бумагу, и тогда всякое средствие будет исполнено, водворить
крестьян ко дворам
на место жительства“, и опричь того, ничего не сказал, а я
пал в ноги ему и слезно умолял; а он закричал благим матом: „Пошел, пошел! тебе сказано, что будет исполнено — подай бумагу!“ А бумаги я не подавал.
Ты, может быть, думаешь, глядя, как я иногда покроюсь совсем одеялом с головой, что я лежу как пень да
сплю; нет, не
сплю я, а думаю все крепкую думу, чтоб
крестьяне не потерпели ни в чем нужды, чтоб не позавидовали чужим, чтоб не плакались
на меня Господу Богу
на Страшном суде, а молились бы да поминали меня добром.
Но и
на новых местах их ожидали невзгоды. По неопытности они посеяли хлеб внизу, в долине; первым же наводнением его смыло, вторым — унесло все сено; тигры поели весь скот и стали
нападать на людей. Ружье у
крестьян было только одно, да и то пистонное. Чтобы не умереть с голода, они нанялись в работники к китайцам с поденной платой 400 г чумизы в день. Расчет производили раз в месяц, и чумизу ту за 68 км должны были доставлять
на себе в котомках.
Я с детства ненавидел этого министра без портфеля, он при мне раз
на дворе бил какого-то старого
крестьянина, я от бешенства вцепился ему в бороду и чуть не
упал в обморок.
Затем следует Вторая
Падь, в которой шесть дворов. Тут у одного зажиточного старика
крестьянина из ссыльных живет в сожительницах старуха, девушка Ульяна. Когда-то, очень давно, она убила своего ребенка и зарыла его в землю,
на суде же говорила, что ребенка она не убила, а закопала его живым, — этак, думала, скорей оправдают; суд приговорил ее
на 20 лет. Рассказывая мне об этом, Ульяна горько плакала, потом вытерла глаза и спросила: «Капустки кисленькой не купите ли?»