Неточные совпадения
— Фленушка, — сказала она, — отомкнется Настя, перейди ты к ней
в светелку,
родная. У ней светелка большая, двоим вам
не будет тесно. И пяльцы перенеси, и ночуй с ней. Одну ее теперь нельзя оставлять, мало ли что может приключиться… Так ты уж, пожалуйста, пригляди за ней…
А к тебе, Прасковья, я Анафролью пришлю, чтоб и ты
не одна была… Да у меня дурь-то
из головы выкинь,
не то смотри!.. Перейди же туда, Фленушка.
— Знаю, — отвечал Колышкин. — Как Ветлугу
не знать?
Не раз бывал и у Макарья на Притыке и
в Баках [Селения на Ветлуге,
в Варнавинском уезде Костромской губернии.]. И сюда, как
из Сибири ехали — к жениной
родне на Вятку заезжали,
а оттоль дорога на Ветлугу…
Согнать со двора хотела его Аксинья Захаровна, нейдет: «Меня-де сам Патап Максимыч к себе жить пустил, я-де ему
в Узенях нужен,
а ты мне
не указчица…» И денег уж Аксинья Захаровна давала ему, уйди только
из деревни вон, но и тем
не могла избавиться от собинки: пропьянствует на стороне дня три, четыре да по милым
родным и стоскуется — опять к сестре на двор…
— Алексеюшка, — молвил он, — послушай,
родной, что скажу я тебе.
Не посетуй на меня, старика,
не прогневайся; кажись, будто творится с тобой что-то неладное. Всего шесть недель ты у нас живешь,
а ведь
из тебя другой парень стал… Побывай у своих
в Поромове, мать
родная не признает тебя… Жалости подобно, как ты извелся… Хворь, что ль, какая тебя одолела?
«
В шелках,
в бархатах станешь ходить, будешь мне заместо
родной дочери, весело заживем —
в колясках станем ездить, на пароходах по Волге кататься…» — говорила ей «сударыня» перед отъездом
из Комарова,
а вот теперь день-деньской словечка с ней
не перекинет…
Неточные совпадения
Из его
родных гостил
в это лето у них один Сергей Иванович, но и тот был
не Левинского,
а Кознышевекого склада человек, так что Левинский дух совершенно уничтожался.
Подошедши к бюро, он переглядел их еще раз и уложил, тоже чрезвычайно осторожно,
в один
из ящиков, где, верно, им суждено быть погребенными до тех пор, покамест отец Карп и отец Поликарп, два священника его деревни,
не погребут его самого, к неописанной радости зятя и дочери,
а может быть, и капитана, приписавшегося ему
в родню.
Наконец, если и постигнет такое несчастие — страсть, так это все равно, как случается попасть на избитую, гористую, несносную дорогу, по которой и лошади падают, и седок изнемогает,
а уж
родное село
в виду:
не надо выпускать
из глаз и скорей, скорей выбираться
из опасного места…
Что за чудо увидеть теперь пальму и банан
не на картине,
а в натуре, на их
родной почве, есть прямо с дерева гуавы, мангу и ананасы,
не из теплиц, тощие и сухие,
а сочные, с римский огурец величиною?
Полуянов как-то совсем исчез
из поля зрения всей
родни. О нем
не говорили и
не вспоминали, как о покойнике, от которого рады были избавиться. Харитина время от времени получала от него письма, сначала отвечала на них,
а потом перестала даже распечатывать.
В ней росло по отношению к нему какое-то особенно злобное чувство. И находясь
в ссылке, он все-таки связывал ее по рукам и по ногам.