Неточные совпадения
Сюда, на этот пестрый своеобразный город, обращены слезливые
взоры Марьи Гавриловны… По целым часам
не сводит она глаз с ярмарочных строений — чего-то все ищет.
Радехонька Параша… Давно ее клонит ко сну… Разостлали по земле шерстяные платки, улеглись. В самой середке положили Парашу, к бокам ее тесно прижались Фленушка с Марьюшкой, по краям легли старицы… Прислонясь к ветвистому дубу, сумрачен, тих и безмолвен стоял Василий Борисыч,
не сводя грустных
взоров с подернувшейся рябью поверхности Светлого Яра…
А замки, башни, леса, розовые, палевые, коричневые, сквозят от последних лучей быстро исчезающего солнца, как освещенный храм… Вы недвижны, безмолвны, млеете перед радужными следами солнца: оно жарким прощальным лучом раздражает нервы глаз, но вы погружены в тумане поэтической думы; вы
не отводите взора; вам не хочется выйти из этого мления, из неги покоя.
Однако с верного стекла, // Вздыхая,
не сводила взора, // И девице пришло на ум, // В волненье своенравных дум, // Примерить шапку Черномора.
Елена слушала его внимательно и, обернувшись к нему вполовину,
не отводила взора от его слегка побледневшего лица, от глаз его, дружелюбных и кротких, хотя избегавших встречи с ее глазами.
Первая пришла в себя Глафира: она сделала над собой усилие и со строгим лицом не плаксивой, но глубокой скорби прошла чрез толпу, остановилась над самым трупом мужа и, закрыв на минуту глаза рукой, бросилась на грудь мертвеца и… в ту же минуту в замешательстве отскочила и попятилась,
не сводя взора с раскачавшихся рук мертвеца.
Неточные совпадения
В глуши что делать в эту пору? // Гулять? Деревня той порой // Невольно докучает
взору // Однообразной наготой. // Скакать верхом в степи суровой? // Но конь, притупленной подковой // Неверный зацепляя лед, // Того и жди, что упадет. // Сиди под кровлею пустынной, // Читай: вот Прадт, вот Walter Scott. //
Не хочешь? — поверяй расход, // Сердись иль пей, и вечер длинный // Кой-как пройдет, а завтра то ж, // И славно зиму
проведешь.
Взоры ее естественно устремились на квартирующий полк, но военная молодежь охотно засматривалась на красавиц, а сватовства
не затевала. Даже старые холостяки из штаб-офицеров — и те только шевелили усами, когда Калерия Степановна, играя маслеными глазами, — она и сама еще могла нравиться, —
заводила разговоры о скуке одиночества и о том, как она счастлива, что у нее четыре дочери — и всё ангелы.
Он смотрел на нее как на что-то неприкосновенное, высшее обыкновенной женщины; разговаривал с ней он,
не сводя своего
взора с ее прекрасных глаз; держался перед ней как перед идолом: ни слова необдуманного, ни шутки веселой — словом, ничего такого, что он даже позволял себе в присутствии одной Доры — он
не мог сделать при Анне Михайловне.
Рославлев
не говорил ни слова, но он
не сводил глаз с своей невесты; он был вместе с нею; рука его касалась ее руки; он чувствовал каждое биение ее сердца; и когда тихой вздох, вылетая из груди ее, сливался с воздухом, которым он дышал, когда
взоры их встречались… о! в эту минуту он
не желал, он
не мог желать другого блаженства!
— Жареные рябчики! — вскричал толстый господин,
провожая жадным
взором служанку, которая на большом блюде начала разносить жаркое. — Ну вот, почтеннейший, — продолжал он, обращаясь к худощавому старику, —
не говорил ли я вам, что блюда блюдам розь. В «Мысе Доброй Надежды» и пять блюд, но подают ли там за общим столом вот это? — примолвил он, подхватя на вилку жареного рябчика.