Неточные совпадения
— Знамо, не сама пойдешь, — спокойно отвечал Патап Максимыч. — Отец
с матерью вживе — выдадут. Не век же тебе в девках сидеть… Вам
с Паранькой не хлеб-соль родительскую отрабатывать, — засиживаться нечего. Эка, подумаешь, девичье-то дело какое, — прибавил он,
обращаясь к жене и к
матери Манефе, — у самой только и на уме, как бы замуж, а на речах: «не хочу» да «не пойду».
Во время родов
мать Платонида не отходила от Матренушки. Зажгла перед иконами свечу богоявленскую и громко, истово, без перерывов, принялась читать акафист Богородице, стараясь покрывать своим голосом стоны и вопли страдалицы. Прочитав акафист,
обратилась она к племяннице, но не
с словом утешения, не
с словом участия. Небесной карой принялась грозить Матренушке за проступок ее.
— По муку да по крупу на базар вам ездить не надо, — продолжала
мать Манефа не допускающим противоречия голосом. — Нечего время попусту тратить. Отпусти, Таифа, сиротам на каждый двор муки да масла. Сняточков прибавь, судачка вяленого да пшеничной мучки на пряженцы. Разочти, чтоб на каждый двор по рублю
с четвертью приходилось. По четверти от нашей худости примите, — промолвила Манефа,
обращаясь к сиротам.
После кутьи в горницах родные и почетные гости чай пили, а на улицах всех обносили вином, а непьющих баб, девок и подростков ренским потчевали. Только что сели за стол, плачеи стали под окнами дома… Устинья завела «поминальный плач»,
обращаясь от лица
матери к покойнице
с зовом ее на погребальную тризну...
То были вещие слова,
с которыми наши предки в мольбах
обращались к Небу ходячему, к Солнцу высокому, к Матери-Сырой Земле…
— Царство ему Небесное! — молвила Манефа и, встав
с места,
обратилась к иконам и положила перед ними нача́л за новопреставленного. Вместе
с нею и
мать Таисея и оба гостя начáл сотворили.
Вскинул очами на
матерей Самоквасов: Манефа письмо перечитывает, Таисея в окошко глядит. И весело подмигнул он Фленушке, а приказчик саратовский Марьюшке улыбнулся. Не то дремала, не то
с устали глаз не поднимала Параша. Не к Фленушке, к ней
обратился Самоквасов...
Виктор
обращался с матерью грубо, насмешливо. Он был очень прожорлив, всегда голодал. По воскресеньям мать пекла оладьи и всегда прятала несколько штук в горшок, ставя его под диван, на котором я спал; приходя от обедни, Виктор доставал горшок и ворчал:
Неточные совпадения
— То есть как тебе сказать… Стой, стой в углу! —
обратилась она к Маше, которая, увидав чуть заметную улыбку на лице
матери, повернулась было. — Светское мнение было бы то, что он ведет себя, как ведут себя все молодые люди. Il fait lа
сour à une jeune et jolie femme, [Он ухаживает зa молодой и красивой женщиной,] a муж светский должен быть только польщен этим.
— А! Мы знакомы, кажется, — равнодушно сказал Алексей Александрович, подавая руку. — Туда ехала
с матерью, а назад
с сыном, — сказал он, отчетливо выговаривая, как рублем даря каждым словом. — Вы, верно, из отпуска? — сказал он и, не дожидаясь ответа,
обратился к жене своим шуточным тоном: — что ж, много слез было пролито в Москве при разлуке?
— Да сюда посвети, Федор, сюда фонарь, — говорил Левин, оглядывая телку. — В
мать! Даром что мастью в отца. Очень хороша. Длинна и пашиста. Василий Федорович, ведь хороша? —
обращался он к приказчику, совершенно примиряясь
с ним за гречу под влиянием радости за телку.
— Это мне удивительно, — начал он после некоторого раздумья и передавая письмо
матери, но не
обращаясь ни к кому в частности, — ведь он по делам ходит, адвокат, и разговор даже у него такой…
с замашкой, — а ведь как безграмотно пишет.
— Ну да, конечно, это все в натуре вещей, — промолвил Василий Иваныч, — только лучше уж в комнату пойдем.
С Евгением вот гость приехал. Извините, — прибавил он,
обращаясь к Аркадию, и шаркнул слегка ногой, — вы понимаете, женская слабость; ну, и сердце
матери…