Неточные совпадения
Заперли рабу Божию в тесную келийку. Окроме матери Платониды да кривой старой ее послушницы Фотиньи, никого не видит, никого не слышит заточенница… Горе горемычное, сиденье темничное!.. Где-то вы, дубравушки зеленые, где-то вы, ракитовые кустики, где ты, рожь-матушка зрелая — высокая, овсы, ячмени усатые, что крыли добра молодца с красной девицей?..
Келья высокая, окна-то узкие с железными перекладами: ни выпрыгнуть, ни вылезти… Нельзя подать весточку другу милому…
Такой же высокий частокол вокруг, такие же большие ворота, местами обитые железом, такие же длинные, высокие, однообразные
кельи с маленькими
окнами и вставленными в них железными решетками.
Из этой стаи выдавалась вперед большая пятистенная [Пятистенной избой, пятистенным домом зовут строение, состоящее из двух срубов.] ее
келья, с пятью
окнами на лицо, по два на каждой боковой стене.
Над самой игуменьиной
кельей возвышалась светлица в виде теремка, с двумя
окнами, убранными вокруг резным узорочьем.
Высоко нес он голову, ровным неспешным шагом ступал, идя к Марье Гавриловне. Потупя взоры, нетвердой поступью, ровно сам не в себе, возвращался в
кельи игуменьи. Много женских взоров из келейных
окон на пригожего молодца было кинуто, весело щебетали промеж себя, глядя на него, девицы. Ничего не видал, ничего не слыхал Алексей. Одно «до свиданья» раздавалось в ушах его.
Вдруг поворотила голову и в
окне светелки над игуменьиной
кельей увидела…
Кончилась трапеза… Старицы и рабочие белицы разошлись по
кельям, Манефа, присев у растворенного
окна на лавку, посадила возле себя Василья Борисыча. Мать Таифа, мать Аркадия, мать Назарета, еще три инокини из соборных стариц да вся певчая стая стояла перед ними в глубоком молчаньи, внимательно слушая беседу игуменьи с московским послом…
Призадумалась Манефа. Сбывались ее предчувствия… Засуча рукава и закинув руки за спину, молча ходила она ровными, но быстрыми шагами взад и вперед по
келье… В глубоком молчаньи сидела у
окна Фленушка и глаз не сводила с игуменьи.
Больше всего Фленушка хлопотала. Радехонька была она поездке. «Вдоволь нагуляемся, вдоволь натешимся, — радостно она думала, — ворчи, сколько хочешь, мать Никанора, бранись, сколько угодно, мать Аркадия, а мы возьмем свое». Прасковья Патаповна, совсем снарядившись, не хлопотала вкруг повозок, а, сидя, дремала в теткиной
келье. Не хлопотал и Василий Борисыч. Одевшись по-дорожному, стоял он возле
окна, из которого на сборы глядела Манефа.
Скромно вышла Фленушка из Манефиной
кельи, степенно прошла по сенным переходам. Но только что завернула за угол, как припустит что есть мочи и лётом влетела в свою горницу. Там у
окна, пригорюнясь, сидела Марья головщица.
Бросились к
окнам. По обительскому двору, закинув руки за спину и думчиво склонив голову, тихими шагами удалялся от Манефиной
кельи Петр Степаныч Самоквасов.
Завидев сквозь сети зелени зоркие
окна кельи старца, Кожемякин снимал картуз, подойдя к людям, трижды в пояс кланялся им, чувствуя себя грешнее всех; садился на одну из трёх скамей у крыльца или отходил в сторону, под мачтовую сосну, и, прижавшись к ней, благоговейно ждал выхода старца, простеньких его слов, так легко умягчавших душу миром и покорностью судьбе.
Были уже густые зимние сумерки, когда Яков Потапович вышел на двор монастыря. Там и сям по
окнам келий замелькали огоньки. Выйдя за ворота, он прибавил шагу. Мысль его остановилась на Григории Семенове, на свидание с которым, назначенное в таких странных, загадочных выражениях, он спешил теперь.
Неточные совпадения
Но Верочка обегала все углы и уже возвращалась сверху, из внутренних комнат, которые, в противоположность большим нижним залам и гостиным, походили на
кельи, отличались сжатостью, уютностью и смотрели
окнами на все стороны.
Между
окнами стоял небольшой письменный стол, у внутренней стены простенькая железная кровать под белым чехлом, ночной столик, этажерка с книгами в углу, на
окнах цветы, — вообще вся обстановка смахивала на монастырскую
келью и понравилась Привалову своей простотой.
Комната девушки с двумя
окнами выходила в сад и походила на монашескую
келью по своей скромной обстановке: обтянутый пестрым ситцем диванчик у одной стены, четыре стула, железная кровать в углу, комод и шкаф с книгами, письменный стол, маленький рабочий столик с швейной машиной — вот и все.
Он строит себе хижину, из
окон которой, невидимый ей, может видеть ее, когда она поутру раскрывает
окно своей
кельи.
Тихо, без всякого движения сидела на постели монахиня, устремив полные благоговейных слез глаза на озаренное лампадой распятие, молча смотрели на нее девушки. Всенощная кончилась, под
окном послышались шаги и голос игуменьи, возвращавшейся с матерью Манефой. Сестра Феоктиста быстро встала, надела свою шапку с покрывалом и, поцеловав обеих девиц, быстро скользнула за двери игуменьиной
кельи.