Неточные совпадения
— Сказано, не пущу! — крикнула Аксинья Захаровна. — Из головы выбрось снег полоть!.. Ступай, ступай в моленну, прибирайте
к утрени!.. Эки бесстыжие, эки вольные стали — матери не слушают!.. Нет, девки, приберу вас
к рукам… Что выдумали! За околицу!.. Да отец-то съест меня, как узнает, что я за околицу вас ночью отпустила…
Пошли,
пошли в моленную!
— Знамо, не сама
пойдешь, — спокойно отвечал Патап Максимыч. —
Отец с матерью вживе — выдадут. Не век же тебе в девках сидеть… Вам с Паранькой не хлеб-соль родительскую отрабатывать, — засиживаться нечего. Эка, подумаешь, девичье-то дело какое, — прибавил он, обращаясь
к жене и
к матери Манефе, — у самой только и на уме, как бы замуж, а на речах: «не хочу» да «не
пойду».
— Куда, чай, в дом! — отозвался Чалый. —
Пойдет такой богач
к мужику в зятьях жить! Наш хозяин, хоть и тысячник, да все же крестьянин. А жених-то мало того, что из старого купецкого рода, почетный гражданин. У
отца у его, слышь, медалей на шее-то что навешано, в городских головах сидел, в Питер ездил, у царя во дворце бывал. Наш-от хоть и спесив, да Снежковым на версту не будет.
— Ишь ты! Еще притворяется, — сказала она. — Приворожить девку бесстыжими своими глазами умел, а понять не умеешь… Совесть-то где?.. Да знаешь ли ты, непутный, что из-за тебя вечор у нее с
отцом до того дошло, что еще бы немножко, так и не знаю, что бы сталось… Зачем
к отцу-то он тебя
посылает?
— Лучше будет, ненаглядный ты мой… Кус ты мой сахарный, уста твои сладкие, золотая головушка, не в пример лучше нам по закону жить, — приставала Мавра. — Теперь же вот и
отец Онисим наехал,
пойдем к нему, повенчаемся. Зажили б мы с тобой, голубчик, припеваючи: у тебя домик и всякое заведение, да и я не бесприданница, — тоже без ужина спать не ложусь, — кой-что и у меня в избенке найдется.
— Что ж, Мотря? — спрашивал
отец. —
Посылать, что ли,
к жениху тайную весточку?
Проводив гостя,
отец Михаил
пошел в гостиницу
к разболевшемуся паломнику.
— И спрошу, — сказал Патап Максимыч. — Я было так думал — утре, как христосоваться станем, огорошить бы их: «Целуйтесь, мол, и во
славу Христову и всласть — вы, мол, жених с невестой…» Да
к отцу Алексей-от выпросился. Нельзя не пустить.
Батюшка
отец Игнатий обещался ему здешний народ приговаривать на новы места
идти, и великий боярин Потемкин с тем словом
к царице возил его, и она, матушка, с
отцом Игнатием разговор держала, про здешнее положенье расспрашивала и
к руке своей царской старца Божия допустила.
— Опять же на Фоминой неделе Патап
посылал с письмом
к отцу Михаилу того детину… Как бишь его?.. забываю все… — говорила Манефа.
Только и думы у Трифона, только и речей с женой, что про большего сына Алексеюшку. Фекле Абрамовне ину пору за обиду даже становилось, отчего не часто поминает
отец про ее любимчика Саввушку, что
пошел ложкарить в Хвостиково. «Чего еще взять-то с него? — с горьким вздохом говорит сама с собой Фекла Абрамовна. — Паренек не совсем на возрасте, а
к Святой неделе тоже десять целковых в дом принес».
— А ты вот слушай-ка еще, — молвил он ей, перевернувши в тетрадке два-три листочка: — «Аще кто нераздвоенным умом и несумненною верою обещается и
пойдет к невидимому граду тому, не поведав ни
отцу с матерью, ни сестрам с братиями, ни всему своему роду-племени, — таковому человеку откроет Господь и град Китеж, и святых, в нем пребывающих».
— Выросла-то как, пригожая какая из себя стала, — любовалась на Авдотью Марковну мать Аркадия. — Господь судьбы не
посылает ли? — примолвила она, обращаясь
к отцу.
И
посылал отец Родион «репорты» — нечего делать — своя рубашка
к телу ближе.
Неточные совпадения
И там же надписью печальной //
Отца и матери, в слезах, // Почтил он прах патриархальный… // Увы! на жизненных браздах // Мгновенной жатвой поколенья, // По тайной воле провиденья, // Восходят, зреют и падут; // Другие им вослед
идут… // Так наше ветреное племя // Растет, волнуется, кипит // И
к гробу прадедов теснит. // Придет, придет и наше время, // И наши внуки в добрый час // Из мира вытеснят и нас!
Тогда крики умолкли, и Лонгрен
пошел домой. Ассоль, проснувшись, увидела, что
отец сидит пред угасающей лампой в глубокой задумчивости. Услышав голос девочки, звавшей его, он подошел
к ней, крепко поцеловал и прикрыл сбившимся одеялом.
—
Отца. Я по улице
шла, там подле, на углу, в десятом часу, а он будто впереди
идет. И точно как будто он. Я хотела уж зайти
к Катерине Ивановне…
—
Пойдем,
пойдем! — говорит
отец, — пьяные, шалят, дураки:
пойдем, не смотри! — и хочет увести его, но он вырывается из его рук и, не помня себя, бежит
к лошадке. Но уж бедной лошадке плохо. Она задыхается, останавливается, опять дергает, чуть не падает.
И вот снится ему: они
идут с
отцом по дороге
к кладбищу и проходят мимо кабака; он держит
отца за руку и со страхом оглядывается на кабак.