Неточные совпадения
Настя с Парашей, воротясь к отцу, к матери, расположились
в светлицах своих, а разукрасить их отец не поскупился. Вечерком, как они убрались,
пришел к дочерям Патап Максимыч поглядеть на их новоселье и взял рукописную тетрадку, лежавшую у Насти на столике. Тут были «Стихи об Иоасафе царевиче», «Об Алексее Божьем человеке», «Древян гроб сосновый» и рядом с этой пса́льмой «Похвала
пустыне». Она начиналась словами...
Из
пустыни старец
В царский дом
приходит,
Он принес с собою,
Он принес с собою
Прекрасный камень,
Толь прекрасный, прелюбезный,
Предрагий.
Четырнадцати лет
в пустыню пришел; неразумный еще был, голоусый, грамоте не знал…
И шед бегая
в пустыню,
в здешние леса за Волгу
пришел.
— Что ж рассказать-то? Старость, дряхлость
пришла, стало не под силу
в пустыне жить. К нам
в обитель
пришел, пятнадцать зим у нас пребывал. На летнее время, с Пасхи до Покрова, иной год и до Казанской,
в леса удалялся, а где там подвизался, никто не ведал. Безмолвие на себя возложил,
в последние десять лет никто от него слова не слыхивал. И на правиле стоя
в молчании, когда молился, губами даже не шевелил.
Неточные совпадения
Ему
пришла в голову прежняя мысль «писать скуку»: «Ведь жизнь многостороння и многообразна, и если, — думал он, — и эта широкая и голая, как степь, скука лежит
в самой жизни, как лежат
в природе безбрежные пески, нагота и скудость
пустынь, то и скука может и должна быть предметом мысли, анализа, пера или кисти, как одна из сторон жизни: что ж, пойду, и среди моего романа вставлю широкую и туманную страницу скуки: этот холод, отвращение и злоба, которые вторглись
в меня, будут красками и колоритом… картина будет верна…»
Пришло время конкурса. Проектов было много, были проекты из Италии и из Германии, наши академики представили свои. И неизвестный молодой человек представил свой чертеж
в числе прочих. Недели прошли, прежде чем император занялся планами. Это были сорок дней
в пустыне, дни искуса, сомнений и мучительного ожидания.
Философское мышление, оторванное от живых корней бытия, от бытийственного питания, начало блуждать
в одиночестве по
пустыне и
пришло к упразднению бытия, к иллюзионизму.
Он припоминал своих раскольничьих старцев, спасавшихся
в пустыне, печальные раскольничьи «стихи», сложенные вот по таким дебрям, и ему начинал казаться этот лес бесконечно родным, тем старым другом, к которому можно
прийти с бедой и найти утешение.
Сокуров. Тятенька бает, что быть этому делу
в 1860 году; ему, вишь, старик какой-то сказывал, с Чердынских
пустынь ономнись
приходил.