Неточные совпадения
— И впрямь пойду
на мороз, — сказал Алексей и, надев полушубок, пошел за околицу. Выйдя
на дорогу, крупными шагами зашагал он, понурив голову. Прошел версту, прошел другую, видит мост через овраг, за мостом дорога
на две стороны расходится. Огляделся Алексей, опознал место и, в раздумье
постояв на мосту, своротил налево в свою деревню Поромово.
А каково было старикам поромовским, вскормившим Карпушку в мирских захребетниках?.. Каково было им без шапок
на морозе стоять перед Карпом Алексеичем, кланяться ему до сырой земли, просить да молить, чтоб над ними помилосердствовал?
Иногда он встречал её в сенях или видел на крыльце зовущей сына. На ходу она почти всегда что-то пела, без слов и не открывая губ, брови её чуть-чуть вздрагивали, а ноздри прямого, крупного носа чуть-чуть раздувались. Лицо её часто казалось задорным и как-то не шло к её крупной, стройной и сильной фигуре. Было заметно, что холода она не боится, ожидая сына, подолгу
стоит на морозе в одной кофте, щёки её краснеют, волосы покрываются инеем, а она не вздрагивает и не ёжится.
— Божье благословенье над тобой, дитя мое! Ты во дворце, милая Мариорица, в тепле, в довольстве, а я… бродяга, нищая,
стою на морозе, на площади… Да что мне нужды до того! Тебе хорошо, моя душечка, мой розанчик, мой херувимчик, и мне хорошо; ты счастлива, ты княжна, я счастлива вдвое, я не хочу быть и царицей. Как сердце бьется от радости, так и хочет выпрыгнуть!.. Знаешь ли, милочка, дочка моя, дитя мое, что это все я для тебя устроила…
Неточные совпадения
Стояла белая зима с жестокою тишиной безоблачных
морозов, плотным, скрипучим снегом, розовым инеем
на деревьях, бледно-изумрудным небом, шапками дыма над трубами, клубами пара из мгновенно раскрытых дверей, свежими, словно укушенными лицами людей и хлопотливым бегом продрогших лошадок.
«Наледи — это не замерзающие и при жестоком
морозе ключи; они выбегают с гор в Лену; вода
стоит поверх льда; случится попасть туда — лошади не вытащат сразу, полозья и обмерзнут: тогда ямщику остается ехать
на станцию за людьми и за свежими лошадями, а вам придется ждать в
мороз несколько часов, иногда полсутки…
Над Ирбитом
стояла зимняя февральская ночь: все небо залито мириадами звезд; под полозьями звонко хрустел снег, точно кто хватался за железо закоченевшими
на морозе руками.
— Я эту штучку давно уже у чиновника Морозова наглядел — для тебя, старик, для тебя. Она у него
стояла даром, от брата ему досталась, я и выменял ему
на книжку, из папина шкафа: «Родственник Магомета, или Целительное дурачество». Сто лет книжке, забубенная, в Москве вышла, когда еще цензуры не было, а
Морозов до этих штучек охотник. Еще поблагодарил…
5 ноября, утром, был опять
мороз (–14°С); барометр
стоял высоко (757). Небо было чистое; взошедшее солнце не давало тепла, зато давало много света. Холод всех подбадривал, всем придавал энергии. Раза два нам пришлось переходить с одного берега реки
на другой. В этих местах Холонку шириной около 6 м; русло ее загромождено валежником.