Проводя игуменью, все стали вокруг столов. Казначея мать Таифа, как старейшая, заняла место настоятельницы. Подали в чашках кушанье, Таифа ударила в кандию, прочитали молитву перед трапезой, сели и стали обедать в
строгом молчании. Только один резкий голос канонницы, нараспев читавшей житие преподобного Ефрема Сирина, уныло раздавался в келарне.
Николай Всеволодович тотчас же заключился в самое
строгое молчание, чем, разумеется, удовлетворил всех гораздо более, чем если бы наговорил с три короба.
Во всяком случае, — угодно ли вам будет принять наше предложение, или нет — вы должны прежде всего хранить самое
строгое молчание, под страхом неминуемой ответственности пред трибуналом общества».
Неточные совпадения
Но как только посреди общего
молчания раздался выразительный,
строгий голос монаха, читавшего молитву, и особенно когда произнес к нам слова:
— Нет, брат, не подвигается. От этого лица можно в отчаяние прийти. Посмотришь, линии чистые,
строгие, прямые; кажется, не трудно схватить сходство. Не тут-то было… Не дается, как клад в руки. Заметил ты, как она слушает? Ни одна черта не тронется, только выражение взгляда беспрестанно меняется, а от него меняется вся фигура. Что тут прикажешь делать скульптору, да еще плохому? Удивительное существо… странное существо, — прибавил он после короткого
молчания.
Молчание. Опять поклоны. Неугасимая лампада горит неровным пламенем, разливая кругом колеблющийся неверный свет. Желтые полосы света бродят по выбеленному потолку, на мгновение выхватывают из темноты угол старинной печи и, скользнув по полу, исчезают. Нюша долго наблюдает эту игру света, глаза у ней слипаются, начинает клонить ко сну, но она еще борется с ним, чтобы чуточку подразнить
строгую бабушку.
Михалко шел к родительскому дому в угрюмом
молчании, потому что побаивался
строгой бабушки, которая, чего доброго, еще бок, пожалуй, наколотит.
Ее красивое лицо горело оживлением. За соседним столом царило гробовое
молчание. Там играли Василий Васильевич, Будиновский, доктор Голицынский и ревизор Юрасов с Анною на шее. Они сидели молча, неподвижные и
строгие, и только изредка раздавалось короткое: «пас!», «три черви», «четыре трефы!» Елкин почтительно сказал: