Неточные совпадения
Совсем рассвело.
В сенях уставщицы раздался серебристый звон небольшого
колокольчика.
Ударили девять раз, затем у часовни послышался резкий звук деревянного била. Мерные удары его разносились по обители. Вдалеке по сторонам послышались такие же звуки бил и клепал из других обителей. Это был скитский благовест к часам.
Ударили в соборный колокол — густой малиновый [Малиновым зовут приятный, стройный звон колоколов или
колокольчиков.] гул его разлился по необъятному пространству…
Неточные совпадения
Так мы прошли версты четыре и дошли до деревянного моста, перекинутого через речку
в глубоком овраге. Здесь Крыштанович спустился вниз, и через минуту мы были на берегу тихой и ласковой речушки Каменки. Над нами, высоко, высоко, пролегал мост, по которому гулко
ударяли копыта лошадей, прокатывались колеса возов, проехал обратный ямщик с тренькающим
колокольчиком, передвигались у барьера силуэты пешеходов, рабочих, стран пиков и богомолок, направлявшихся
в Почаев.
Но ему говорят, что пора служить… он спрашивает зачем! ему грозно отвечают, что 15-ти лет его отец был сержантом гвардии; что ему уже 16-ть, итак… итак… заложили бричку, посадили с ним дядьку, дали 20 рублей на дорогу и большое письмо к какому-то правнучетному дядюшке…
ударил бич,
колокольчик зазвенел… прости воля, и рощи, и поля, прости счастие, прости Анюта!.. садясь
в бричку, Юрий встретил ее глаза неподвижные, полные слезами; она из-за дверей долго на него смотрела… он не мог решиться подойти, поцеловать
в последний раз ее бледные щечки, он как вихорь промчался мимо нее, вырвал свою руку из холодных рук Анюты, которая мечтала хоть на минуту остановить его… о! какой зверской холодности она приписала мой поступок, как смело она может теперь презирать меня! — думал он тогда…
Когда я на почтовой тройке подъехал к перевозу, уже вечерело. Свежий, резкий ветер рябил поверхность широкой реки и плескал
в обрывистый берег крутым прибоем. Заслышав еще издали почтовый
колокольчик, перевозчики остановили «плашкот» и дождались нас. Затормозили колеса, спустили телегу, отвязали «чалки». Волны
ударили в дощатые бока плашкота, рулевой круто повернул колесо, и берег стал тихо удаляться от нас, точно отбрасываемый ударявшею
в него зыбью.
Конец спустившегося одеяла задел за лежавший на полу
колокольчик, и тот, медленно дребезжа о края язычком, покатился по полу. Вот он описал полукруг и все стихло, и снова нигде ни дыхания, ни звука, и только слышно Висленеву, как крепко
ударяет сердце
в его груди; он слегка разомкнул ресницы и видит — темно.