Неточные совпадения
К светлой заутрене в ярко освещенную моленную Патапа Максимыча столько набралось народа, сколь можно было поместиться в ней. Не кручинилась Аксинья Захаровна, что свибловский поп накроет их на тайной службе… Пантелей караульных по задворкам не ставил… В великую ночь Воскресенья Христова всяк человек на
молитве… Придет ли на ум кому мстить в такие
часы какому ни есть лютому недругу?..
— Совсем было побывшилась, Марко Данилыч, с
часу на
час смертного конца ожидали… Ну, да услышал-таки Господь грешные наши
молитвы — поднял матушку, оздравела, — сладким голоском отвечала Аркадия.
После того еще больше
часу стояла она перед Корсунской Богородицей на
молитве.
В часовне за
часами Манефа Галактиону предложила «за
молитвы» возглашать, дневное Евангелие читать и отпусты говорить, а в келарне барину того игумна, отцу Иосифу, предоставила про́щу творить…
Неточные совпадения
На дачах Варавки поселились незнакомые люди со множеством крикливых детей; по утрам река звучно плескалась о берег и стены купальни; в синеватой воде подпрыгивали, как пробки, головы людей, взмахивались в воздух масляно блестевшие руки; вечерами в лесу пели песни гимназисты и гимназистки, ежедневно, в три
часа, безгрудая, тощая барышня в розовом платье и круглых, темных очках играла на пианино «
Молитву девы», а в четыре шла берегом на мельницу пить молоко, и по воде косо влачилась за нею розовая тень.
Хотел было я обнять и облобызать его, да не посмел — искривленно так лицо у него было и смотрел тяжело. Вышел он. «Господи, — подумал я, — куда пошел человек!» Бросился я тут на колени пред иконой и заплакал о нем Пресвятой Богородице, скорой заступнице и помощнице. С полчаса прошло, как я в слезах на
молитве стоял, а была уже поздняя ночь,
часов около двенадцати. Вдруг, смотрю, отворяется дверь, и он входит снова. Я изумился.
После кончины Natalie я нашел между ее бумагами записочку, о которой я совсем забыл. Это были несколько строк, написанных мною за
час или два до рождения Саши. Это была
молитва, благословение, посвящение народившегося существа на «службу человечества», обречение его на «трудный путь».
Я знал очень много
молитв, отчетливо произносил их в урочные
часы, молился и стоя, и на коленях, но не чувствовал себя ни умиленным, ни умиротворенным.
Оказалось, впрочем, что я многое уже знал, прислушиваясь, в классные
часы, к ученью старших братьев и сестер, а
молитвы и заповеди с малолетства заставляли меня учить наизусть.