Между тем на востоке России в 1771 году возник так называемый «Яикский бунт». Яикские (ныне уральские) казаки, недовольные нововведениями в их внутреннем управлении, восстали открыто, но были усмирены
вооруженною силой. Возмущение было подавлено, но недовольство казаков еще более усилилось. Они представляли самую удобную почву для внутренних замешательств, которые могли грозить серьезною опасностью государству. Замешательства не замедлили обнаружиться: летом 1773 года явился Пугачев.
Война мира славянского и мира германского не есть только столкновение
вооруженных сил на полях битвы; она глубже, это — духовная война, борьба за господство разного духа в мире, столкновение и переплетение восточного и западного христианского мира.
С грубой нерешительностью
вооруженной силы, с неловкостью смутно понимаемой цели уже хватали его за руки солдаты и тащили куда-то, свою нерешительность принимая за сопротивление, свой страх — за насмешку над ними и издевательство.
Неточные совпадения
Камчатка порадовала, [Камчатка порадовала мужественным отражением англо-французского нападения на Петропавловск; в защите родной земли участвовали казаки, мещане, камчадалы и алеуты; слабо
вооруженный отряд в 300 человек отразил две высадки и, несмотря на сильную бомбардировку, обратил в бегство десант в 900 человек, сбросив в море 300 из них.] но это такая дробь, что почти незаметно проходят подвиги тамошней воительной
силы.
При первом повелении правительства о наряде одного или нескольких полков делается раскладка: на сколько человек, считающихся в службе, приходит поставить одного
вооруженного, и потом каждый таковой участок общими
силами нанимает одного казака с тем, чтобы он сам себя и обмундировал и вооружил.
Заметим, что теоретическим образом Катерина не могла отвергнуть ни одного их этих требований, не могла освободиться ни от каких отсталых мнений; она пошла против всех них,
вооруженная единственно
силою своего чувства, инстинктивным сознанием своего прямого, неотъемлемого права на жизнь, счастье и любовь…
Россия, под самодержавным правлением потомков великого Петра, возрастала в
силе и могуществе; южный ветер лелеял русских орлов на берегах Дуная; наши волжские песни раздавались в древней Скандинавии; среди цветущих полей Италии и на вершинах Сент-Готарда сверкали русские штыки: мы пожинали лавры в странах иноплеменных; но более столетия ни один
вооруженный враг не смел переступить за границу нашего отечества.
Крестьянский ребенок в своей необразованной семье не может слышать ничего подобного и потому долее остается верен природе [и здравому смыслу, пока наконец не угомонит его тяготение внешней
силы,
вооруженной всеми пособиями новейшей цивилизации и опирающейся на все силлогизмы и хрии, изобретенные просвещенными и красноречивыми людьми…]