Неточные совпадения
Если б избранный сердцем Елизаветы был такой же ничтожный человек, как муж ее двоюродной сестры Прасковьи Ивановны, по всей вероятности, тайный брак ее
с Шубиным не встретил бы препятствий со стороны императрицы; но энергический прапорщик казался опасным, он был любим товарищами, имел большое влияние на солдат, через него Елизавета сблизилась
с гвардейцами и вступила
с ними в такие же отношения, в каких
находилась прежде
с слобожанами Покровской и Александровской слободы: крестила у них детей, бывала на их свадьбах; солдат-именинник приходил к ней, по старому обычаю,
с именинным пирогом и получал от нее подарки и чарку анисовки, которую, как хозяйка, Елизавета и сама выпивала за здоровье именинника.
Разумовский и
с Шуваловым, и
с другими фаворитами
находился в столь же приятных отношениях, как и
с Бекетовым.
Где воспитывалась принцесса Августа и где она
находилась до 1785 года, то есть до сорокалетнего возраста, мы не знаем [В статье г. Самгина («Современная летопись» 1865 г. № 13) сказано, что бабушке его, г-же Головиной, инокиня Досифея, в минуту откровенности, взяв
с нее предварительно клятву, что она до смерти ее никому не расскажет, что услышит, сказала следующее...
Как официальному лицу, королевскому посланнику, Огинскому не приходилось быть в близких и прямых сношениях
с противниками своего государя — конфедератами, но в тайных сношениях
с ними он
находился ради одной цели — вреда России.
С ним посол Станислава Понятовского
находился в тайных сношениях.
Кто такой был этот русский князь — неизвестно, но впоследствии граф Орлов-Чесменский, когда уже взял самозванку, писал императрице, что она
находилась в сношениях
с одним знатным русским путешественником, намекая на Ивана Ивановича Шувалова.
С своей стороны самозванка обещала Радзивилу возвратить Польше отторгнутые от нее области, свергнуть Понятовского
с престола и восстановить Польшу в том виде, в каком она
находилась при королях саксонской династии.
Хотя при деле
находятся они переписанные рукой самой претендентки [Два экземпляра завещания Петра I, экземпляр завещания Екатерины I и один из двух экземпляров завещания Елизаветы Петровны переписаны рукой самой самозванки.], но по сличении их
с письмами ее и
с другими бумагами не остается сомнения, что они въштли из-под редакции не самозванки, а другого лица, лучше ее владевшего французским языком.
Один из документов (духовное завещание императрицы Елизаветы Петровны) найден в бумагах принцессы в двух экземплярах: один переписан ее рукой, а на другом,
с которого, вероятно, она списывала копии,
находится ее собственноручная надпись: «Testament d'Elisabeth, Princesse imperiale de toutes les Russies».
Завещаю, чтобы русский народ всегда
находился в дружбе
с своими соседями. Это возвысит богатство народа, а бесполезные войны ведут лишь к уменьшению народонаселения.
Мы
находимся в союзе
с империей Оттоманскою.
Она так положительно уверяет его, что
находится в союзе
с султаном и имеет пребывание на его кораблях.
Но кредит их стал падать
с 1772 года, когда Алексей
находился в Средиземном море, а Григорий отправился
с царскою пышностью на конгресс в Фокшаны.
Из объяснения поверенного по делам Рагузской республики
с графом Паниным Екатерина уже знала, что самозванка
находится в Рагузе.
Далее князь Лимбург писал, что ему представлялись весьма выгодные партии, на которые он, по причине связи
с нею, не мог изъявить ни согласия, ни отказа, и что до него наконец дошли слухи, что она
находится с кем-то в связи и даже располагает выйти замуж.
Чарномский [Чарномский, один из деятельнейших членов польской генеральной конфедерации, еще в 1768 году
находился в переписке
с Бениславским, Красинским и Потоцким.
Они
находятся теперь при деле о самозванке.], намеревавшийся ехать
с нею в Константинополь, где надеялся сделаться официальным агентом конфедерации; Ганецкий, бывший иезуит, имевший обширные знакомства в Риме, намеревавшийся провести ее к святейшему отцу и ввести в лоно римской церкви, и наконец — «Мосбахский незнакомец», Доманский, который не в силах был оставить прекрасную принцессу, в которую был страстно влюблен.
Находясь в самых критических обстоятельствах, принцесса обращалась
с просьбой о займе шести или семи тысяч червонцев то к графу Ланьяско, то к маркизу д'Античи, то к кардиналу Альбани, но отовсюду получала отказы, хотя и вежливые.
Затем принцесса поверяет Гамильтону предположения о дальнейших своих действиях, говорит, что намеревается проехать в Константинополь сухим путем через Венгрию, но замечает, что такое путешествие небезопасно: венгерский король Иосиф II
находится в союзе
с Екатериной, и, проезжая через его владения, она может быть открыта.
По запечатании всех моих донесений вашему императорскому величеству, получил я известие от посланного мною офицера для разведывания о самозванке, что оная больше не
находится в Рагузах, и многие обстоятельства уверили его, что оная поехала вместе
с князем Радзивилом в Венецию; и он, нимало не мешкая, поехал за ними вслед, но, по приезде его в Венецию, нашел только одного Радзивила, а она туда и не приезжала; и об нем розно говорят: одни, будто он намерен ехать во Францию, а другие уверяют, что он возвращается в отечество.
«Признаюсь, всемилостивейшая государыня, — писал он Екатерине уже по взятии самозванки, — что я теперь,
находясь вне отечества, в здешних местах, опасаться должен, чтобы не быть от сообщников сей злодейки застрелену или окормлену… я всего более опасаюсь иезуитов, а
с нею некоторые были и остались по разным местам».
Еще принцесса
с обществом
находилась в доме английского консула, как весть о предстоящем посещении эскадры русскою великою княжной разнеслась по городу. Корабли и фрегат расцветились флагами, флотские и сухопутные офицеры надели парадные мундиры, принарядились и матросы, готовясь к большому смотру.
Женщина
с таким характером, как принцесса,
находясь в безвыходном положении, непременно наложила бы на себя руки, если б ей не была подана надежда на освобождение.
Все ж письма и бумаги, которые у ней
находились, при сем на рассмотрение посылаю
с подписанием нумеров: я надеюсь, что
найдется тут несколько польских писем о конфедерации, противной вашему императорскому величеству, из которых ясно изволите увидеть и имена их, кто они таковы.
Христенек проехал Европу благополучно и около половины марта был уже в Москве, где
находилась, еще
с января, императрица
с двором и высшими правительственными лицами.
Там стоял налой
с крестом и Евангелием и
находился священник в епитрахили.
Кальтфингер объявил, что прежде
находился он в услужении у одного французского офицера, собиравшегося в Турцию
с князем Радзивилом, и приехал
с ним в Рагузу.
Я поверил словам палатина тем более, что еще в 1769 году слышал от графа Паца, служившего в России, что императрица Елизавета действительно
находилась с кем-то в тайном браке.
Цель вопросов состояла в том, чтоб узнать от пленницы: кто внушил ей мысль принять на себя имя дочери императрицы Елизаветы Петровны и
с кем по этому поводу
находилась она в сношениях.
Он имел в виду единственно разъяснение двух вопросов: кто подал ей мысль «всклепать на себя имя» дочери императрицы Елизаветы Петровны и
с кем она по сему предмету
находилась в сношениях?
Фельдмаршал еще раз начал было уговаривать пленницу сказать всю правду: кто научил ее выдавать себя дочерью императрицы Елизаветы Петровны,
с кем по этому предмету
находилась она в сношениях и в чем состояли ее замыслы?
На другой день по отправлении донесения к императрице, то есть 1 июня, князь Голицын получил от пленницы письмо. Она писала, что нисколько не чувствует себя виновною против России и против государыни императрицы, иначе не поехала бы
с графом Орловым на русский корабль, зная, что на палубе его она будет
находиться в совершенной власти русских.
Два дня, две ночи проплакала она,
находясь в одних комнатах
с каким-то гарнизонным офицером и двумя солдатами.
Я намеревалась образовать таким образом небольшое государство, которое,
находясь под верховным владычеством русских государей, служило бы связью России
с Востоком и оплотом русского государства противу диких горцев.
О камермедхен принцессы тайная экспедиция того же 13 января 1776 года постановила: «умственная слабость Франциски фон-Мешеде не допускает никакого подозрения в ее сообщничестве
с умершею, посему отвезти ее за границу, и так как она не получала никакого жалованья от обманщицы,
находится в бедности, а между тем дворянского происхождения, то отдать ей старые вещи покойницы и полтораста рублей на дорогу». Тотчас же она была отвезена в Ригу, откуда отправлена в Пруссию, ее отечество.