Неточные совпадения
Зиновий Алексеич рос под неусыпными, денно-нощными заботами матери. Отцу некогда было заниматься детьми: то и дело в отлучках бывал. Только у него об них и было заботы, чтоб, возвращаясь из какой-нибудь поездки, привезти гостинцев: из одежи чего-нибудь да игрушек и лакомств. Мать Зиновья Алексеича
женщина была
добрая, кроткая, богомольная; всю душу положила она в деток. И вылился в них весь нрав разумной матери.
Все дивились перемене в образе жизни Луповицких, но никто не мог разгадать ее причины. Через несколько лет объяснилась она. Был в Петербурге «духовный союз» Татариновой. Принадлежавшие к нему собирались в ее квартире и совершали странные обряды. С нею через одного из вельможных однополчан познакомился и Александр Федорыч. Вскоре и сам он и жена его,
женщина набожная, кроткая и
добрая, вошли в союз, а воротясь в Луповицы, завели у себя в доме тайные сборища.
За ним пошла и жена его, тихая,
добрая, кроткая
женщина, примерная жена и мать, преданная церкви.
В окнах Аграфенина дома свет еще виден был. Постучался кнутовищем под о́коньем Фадеев. Отворилось оконце, выглянула пожилая
женщина.
Добрым ласковым голосом спросила она...
— Нет, уж пожалуйста, матушка, позвольте нам у вас грозу обождать. Сделайте такое одолжение, — выходя из тарантаса, сказала Дарья Сергевна. —
Женщина, видится, вы
добрая, очень бы хотелось мне у вас пристать. Не в пример было бы мне спокойнее, чем на постоялом дворе.
Съели кашу и, не выходя из-за стола, за попойку принялись.
Женщины пошли в задние горницы, а мужчины расселись вокруг самовара пунши распивать. Пили за все и про все, чтобы умником рос Захарушка, чтобы дал ему здоровья Господь, продлил бы ему веку на сто годов, чтоб во всю жизнь было у него столько
добра в дому́, сколько в Москве на торгу́, был бы на ногу лего́к да ходо́к, чтобы всякая работа спорилась у него в руках.
— Человек он
добрый и по всему хороший, опять же нарочито благочестивый, — ответила Дарья Сергевна. — Ежели только не в отлучке, непременно приедет. А ежели отъехал, можно племянника его позвать, Ивана Абрамыча. Парень хоша и молодой, а вкруг дяди во всем Божественном шибко наторел. А оно и пристойней бы и лучше бы было, ежели бы чин погребения мужчина исправил.
Женщине ведь это можно разве при крайней нужде.
«У ней простое, но приятное лицо, — снисходительно решил Обломов, — должно быть,
добрая женщина!» В это время голова девочки высунулась из двери. Агафья Матвеевна с угрозой, украдкой, кивнула ей головой, и она скрылась.
— Это ты про Эмс. Слушай, Аркадий, ты внизу позволил себе эту же выходку, указывая на меня пальцем, при матери. Знай же, что именно тут ты наиболее промахнулся. Из истории с покойной Лидией Ахмаковой ты не знаешь ровно ничего. Не знаешь и того, насколько в этой истории сама твоя мать участвовала, да, несмотря на то что ее там со мною не было; и если я когда видел
добрую женщину, то тогда, смотря на мать твою. Но довольно; это все пока еще тайна, а ты — ты говоришь неизвестно что и с чужого голоса.
Неточные совпадения
Ему даже казалось, что она, истощенная, состаревшаяся, уже некрасивая
женщина и ничем не замечательная, простая, только
добрая мать семейства, по чувству справедливости должна быть снисходительна.
И одни говорили, что мадам Шталь сделала себе общественное положение добродетельной, высокорелигиозной
женщины; другие говорили, что она была в душе то самое высоко-нравственное существо, жившее только для
добра ближнего, каким она представлялась.
— Жена — хлопотать! — продолжал Чичиков. — Ну, что ж может какая-нибудь неопытная молодая
женщина? Спасибо, что случились
добрые люди, которые посоветовали пойти на мировую. Отделался он двумя тысячами да угостительным обедом. И на обеде, когда все уже развеселились, и он также, вот и говорят они ему: «Не стыдно ли тебе так поступить с нами? Ты все бы хотел нас видеть прибранными, да выбритыми, да во фраках. Нет, ты полюби нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит».
— Умер, — отвечал Раскольников. — Был доктор, был священник, все в порядке. Не беспокойте очень бедную
женщину, она и без того в чахотке. Ободрите ее, если чем можете… Ведь вы
добрый человек, я знаю… — прибавил он с усмешкой, смотря ему прямо в глаза.
— Да я — не умею! — ответила
женщина, смеясь очень
добрым смехом.