Неточные совпадения
Тетя Соня долго не могла оторваться от своего
места. Склонив голову
на ладонь, она молча, не делая уже никаких замечаний, смотрела
на детей, и кроткая, хотя задумчивая улыбка не покидала ее доброго лица. Давно уже оставила она мечты о себе самой: давно примирилась с неудачами жизни. И прежние мечты свои, и ум, и сердце — все это отдала она детям, так весело играющим в этой комнате, и счастлива она была их безмятежным счастьем…
Пошла опять знакомая струя, но эти звуки, долетавшие в нашу детскую, мне уже не были милы. Я уже рассуждал, чту это за «дид», чту за «Ладо»? Зачем одни хотят «вытоптать» то, что «посеяли» другие? Я был тронут с старого
места… Я ощущал голод ума, и мне были милы те звуки, которые я слышал, когда
тетя и Гильдегарда пели, глядя
на звездное небо, давшее им «зрение», при котором можно все простить и все в себе и в других успокоить.
Век не забудет этого дня прощанья Дуня… Ласковая, чуткая, сердечная, как мать родная, любящая их
тетя Леля оставляла их, чтобы принять более нуждающихся в ее ласке новых маленьких стрижек и сдавала их
на руки строгой, суровой и требовательной Павле Артемьевне, передавшей в свою очередь своих подростков-среднеотделенок «педагогичке» Антонине Николаевне, воспитанницы которой уже были определены
на места.
— Это правда, — проговорила она, — все же помнят, что и осенью два раза, и зимою, еще недавно, в начале декабря, было худое масло в каше и мы жаловались Екатерине Ивановне… Она нам из своих денег колбасы покупала. А я не бунтовщица, а люблю правду… Софья Петровна, поверьте мне… Вон и Антонина Николаевна и
тетя Леля не раз заступались… — и взволнованная Таня махнула рукой и, опустившись
на свое
место, неожиданно громко заплакала.
Белобрысая Нан, восседая
на почетном
месте, уступленным ей
тетей Лелей, говорила: