Неточные совпадения
О Фленушке задумался. «Отчего это она слова со мной
не хотела сказать?.. Зачем заперлась, ставни даже закрыла? За какую провинность мою так
осерчала?.. Кажется, я
на все был готов — третье лето согласья добиваюсь, а она все со своей сухою любовью… Надоел, видно, ей, прискучил… Или обнесли меня чем-нибудь?.. По обителям это как раз…
На что
на другое, а
на сплетни да напраслину матери с белицами куда как досужи!..»
Начинает он понемножку
серчать, но
не на ком сердце сорвать: а это пуще всего раздражает Марка Данилыча.
Больше недели прошло с той поры, как Марко Данилыч получил письмо от Корнея. А все
не может еще успокоиться, все
не может еще забыть ставших ему ненавистными Веденеева с Меркуловым,
не может забыть и давнего недруга Орошина. С утра до ночи думает он и раздумывает, как бы избыть беды от зятьев доронинских, как бы утопить Онисима Самойлыча, чтоб о нем и помину
не осталось. Только и
не серчал, что при Дуне да при Марье Ивановне,
на Дарью Сергевну стал и ворчать, и покрикивать.
Неточные совпадения
— Господин почтенный, едем мы с честного пирка, со свадебки; нашего молодца, значит, женили; как есть уложили: ребята у нас все молодые, головы удалые — выпито было много, а опохмелиться нечем; то
не будет ли ваша такая милость,
не пожалуете ли нам деньжонок самую чуточку, — так, чтобы по косушке
на брата? Выпили бы мы за ваше здоровье, помянули бы ваше степенство; а
не будет вашей к нам милости — ну, просим
не осерчать!
— Ну как же, важное блюдо
на лопате твой писатель. Знаем мы их — теплые тоже ребята; ругай других больше, подумают, сам, мол, должно, всех умней. Нет, брат, нас с дороги этими сочинениями-то
не сшибешь. Им там сочиняй да сочиняй, а тут что устроил, так то и лучше того, чем
не было ничего. Я, знаешь, урывал время, все читал, а нонче ничего
не хочу читать —
осерчал.
— Да вы
не серчайте, чего же! Я потому спросил, что у матери моей приемной тоже голова была пробита, совсем вот так, как ваша. Ей, видите, сожитель пробил, сапожник, колодкой. Она была прачка, а он сапожник. Она, — уже после того как приняла меня за сына, — нашла его где-то, пьяницу,
на свое великое горе. Бил он ее, скажу вам! У меня со страху кожа лопалась…
— Ну, брат, — сказали разбойники, подымаясь
на ноги и потирая ребра, — кабы ты тогда в пору
осерчал,
не отбили бы у тебя невесты! Вишь, какой Илья Муромец!
— Давеча уроку
не знал; Фома Фомич
на коленки ставил, а я и
не стал. Стар я стал, батюшка, Сергей Александрыч, чтоб надо мной такие шутки шутить! Барин
осерчать изволил, зачем Фому Фомича
не послушался. «Он, говорит, старый ты хрыч, о твоем же образовании заботится, произношению тебя хочет учить». Вот и хожу, твержу вокабул. Обещал Фома Фомич к вечеру опять экзаментик сделать.