Неточные совпадения
Бочка ты, бочка,
Серебряна бочка,
На тебе, на бочке,
Обручья златые,
Во тебе, во бочке,
Духовное пиво,
Новое пиво,
Духа пресвятого,
Пророка живого…
Слышит, что и теперь у подошвы Арарата
новый христос Максим,
пророк, первосвященник и царь людей Божьих, слышит, что он короновался и, подражая царю Давиду, с гуслями в руках радел на деревенской улице.
— Когда бываю восторжен духом, мои речи еще трудней понять. Сочтешь меня ума лишенным, богохульником, неверным… И все посмеются надо мной и поругаются мне, и будет мое имя проречено. Орудием яко зло нечистого сочтут меня, человеком, уготованным геенне огненной! — сказал Егор Сергеич. — Дан мне дар говорить
новыми язы́ки;
новые законы даны мне. И те дары получил я прямо из уст христа и
пророка Максима.
— Егорушка, возлюбленный, любопытны твои рассказы про далекую сторону, но хотелось бы нам послушать про царя и верховного
пророка Максима. Писал ты, что он завел какие-то
новые правила, установились
новые обряды. Расскажи об этом, любезный.
Просили его, целым кораблем молили, чтобы поведал про
новые законы, правила и обряды, данные верховным
пророком Максимом.
Неточные совпадения
Здесь три столетья очарован, // Он тяжкой цепью был прикован, // Когда надменный с
новых скал // Стрелой
пророку угрожал.
Христос великий учитель. Он проповедовал истинную всеобщую религию любви к богу и человеку. Но не надо думать, что у бога не могут быть такие же и даже еще более великие учителя. Если мы будем думать так, мы этим не уменьшим величия Христа, а только признаем величие бога. Если же мы будем думать, что после Христа бог уже не будет больше прямо открываться людям, то с
новыми великими учителями, когда они придут, случится то же, что было с Христом: побьют живого
пророка для того, чтобы боготворить умершего.
Но когда
пророкам и гениям поставлены памятники и их именами названы улицы, образуется охлажденная серединная культура, которая уже не терпит
нового пророчества и
новой гениальности.
Как всякий живой человек, Толстой не укладывается ни в какие определенные рамки. Кто он? Писатель-художник?
Пророк новой религии? Борец с неправдами жизни? Педагог? Спортсмен? Сельский хозяин? Образцовый семьянин? Ничего из этого в отдельности, но все это вместе и, кроме того, еще много, много другого.
Для одних он был прежде всего предстателем за «униженных и оскорбленных», для других — «жестоким талантом», для третьих —
пророком нового христианства, для четвертых он открыл «подпольного человека», для пятых он был прежде всего истинным православным и глашатаем русской мессианской идеи.