Вынул из кармана ключ Николай Александрыч и отпер
тяжелый замок, висевший на железных дверях сионской горницы. Вошел он туда только с братом и дворецким. Прочие остались на прежних местах в глубоком молчанье. Один Софронушка вполголоса лепетал какую-то бессмыслицу, да дьякон, соскучась, что долго не отворяют дверей, заголосил...
Густая серая пыль, местами изборожденная следами прокатившихся по ней колес, сонная и увядшая муравка, окаймляющая немощеные улицы к стороне воображаемых тротуаров; седые, подгнившие и покосившиеся заборы; замкнутые
тяжелыми замками церковные двери; деревянные лавочки, брошенные хозяевами и заставленные двумя крест-накрест положенными досками; все это среди полдневного жара дремлет до такой степени заразительно, что человек, осужденный жить среди такой обстановки, и сам теряет всякую бодрость и тоже томится и дремлет.
Загремел
тяжелый замок у судной тюрьмы, и узников вывели на свет божий. Они едва держались на ногах от истомы и долгого сидения. Белоус и Аблай были прикованы к середине железного прута, а Брехун и Арефа по концам. Воевода посмотрел на колодников и покачал головой, — дескать, хороши голуби.
Прошло томительных полчаса, пока наконец, после неимоверных усилий и множества проб всевозможных отмычек,
тяжелый замок был отперт. Но он так заржавел в петле, на которой был надет железный болт, что его пришлось выбивать молотком. Этим же молотком пришлось расшатывать болт. Удары молотка звучно раздавались по княжескому парку и отдавались гулким эхом внутри беседки.
Неточные совпадения
Пока длилась отчаянная борьба, при звуках святой песни гугенотов и святой «Марсельезы», пока костры горели и кровь лилась, этого неравенства не замечали; но наконец
тяжелое здание феодальной монархии рухнулось, долго ломали стены, отбивали
замки… еще удар — еще пролом сделан, храбрые вперед, вороты отперты — и толпа хлынула, только не та, которую ждали.
Затем, чтобы предупредить подобные покушения, он прикрыл свою дудку
тяжелой западней, запиравшейся на два громадных
замка.
Не торопясь, вышла она и заперла за собой
тяжелую дверь на висячий
замок, притворила осторожно сени и заглянула на двор.
Отворив калитку, Татьяна Власьевна еще раз благословила спавший крепким сном весь дом, а потом заперла калитку на
тяжелый висячий
замок и осторожно принялась переходить через улицу.
Но не успел он поместиться за одним из белых крашеных столиков, находящихся на платформе перед
замком, как послышался
тяжелый храп лошадей и появились три коляски, из которых высыпало довольно многочисленное общество дам и кавалеров…