Неточные совпадения
Отпуская в путь, дал ему государь письмо к старому боярину Карголомскому. А тот Карголомский жил по старым обычаям. И с бородой не пожелал было расстаться, но когда царь указал, волком взвыл, а бороды себя лишил. Зато в другом во всем крепко старинки держался. Был у него сын, да под Нарвой убили его, после него осталась у
старика Карголомского
внучка. Ни за ним, ни перед ним никого больше не было. А вотчин и в дому богатства — тьма тьмущая.
Горька пришлась свадьба
старику Карголомскому: видел он, что нареченный его
внучек — как есть немец немцем, только звание одно русское. Да ничего не поделаешь: царь указал. Даже горя-то не с кем было размыкать
старику… О таком деле с кем говорить?.. Пришлось одному на старости лет тяжкую думушку думать. Не вытерпел долго
старик — помер.
И князя Бориса Алексеича полюбил, все на его руки сдал: и дом и вотчины. «Я, говорит, стар становлюсь; пора мне и на покое пожить. Ты, князь Борис, с доченькой заправляйте делами, а меня,
старика, покойте да кормите. Немного мне надо, поживу с вами годочек-другой,
внучка дождусь и пойду в монастырь богу молиться да к смертному часу готовиться».
Неточные совпадения
Постойте, я еще бокал выпью, — помните вы там одно место в конце, когда они — сумасшедший этот
старик и эта прелестная тринадцатилетняя девочка,
внучка его, после фантастического их бегства и странствий, приютились наконец где-то на краю Англии, близ какого-то готического средневекового собора, и эта девочка какую-то тут должность получила, собор посетителям показывала…
— Нет, Вася, умру… — слабым голосом шептал
старик, когда Бахарев старался его успокоить. — Только вот тебя и ждал, Вася. Надо мне с тобой переговорить… Все, что у меня есть, все оставляю моему
внучку Сергею… Не оставляй его… О Варваре тоже позаботься: ей еще много горя будет, как я умру…
— В бабушку, вся в бабушку, — говорил иногда
старик, рассматривая
внучку. — Ишь какая карахтерная.
Смешно было смотреть, когда этот
старик тащил на руках маленькую «
внучку», как он называл девочку, куда-нибудь на берег Лалетинки и забавлял ее самыми замысловатыми штуками: катался на траве, кричал коростелем, даже пел что-нибудь духовное.
— Дурак! Сейчас закроют библиотеку, — крикнул брат и, выдернув книгу, побежал по улице. Я в смущении и со стыдом последовал за ним, еще весь во власти прочитанного, провожаемый гурьбой еврейских мальчишек. На последних, торопливо переброшенных страницах передо мной мелькнула идиллическая картина: Флоренса замужем. У нее мальчик и девочка, и… какой-то седой
старик гуляет с детыми и смотрит на
внучку с нежностью и печалью…