Неточные совпадения
Эх! эх! придет ли времечко,
Когда (приди, желанное!..)
Дадут понять крестьянину,
Что розь портрет портретику,
Что
книга книге розь?
Когда мужик не Блюхера
И не милорда глупого —
Белинского и Гоголя
С базара понесет?
Ой люди, люди русские!
Крестьяне православные!
Слыхали ли когда-нибудь
Вы эти имена?
То имена великие,
Носили их, прославили
Заступники
народные!
Вот вам бы их портретики
Повесить в ваших горенках,
Их
книги прочитать…
— И вы увидите, какие будут у вас внимательные ученики!.. На днях я вам выдам запас азбук и кое-какой запас
народных книг… Каждый день час или полтора занятий, но, разумеется, никаких принуждений. Кто не захочет, — не приневоливайте, а то это сделается принуждением и… тогда все пропало… Кроме этих занятий, мы устроим еще чтение с глобусом… Нам надо смастерить большой глобус и начертить на нем части света… Найдутся между вами мастера?
Он сам стал школьным учителем, устроил классы для взрослых, читал им книги и брошюры, объяснял крестьянам их положение; кроме того, он издавал нелегальные
народные книги и брошюры и отдавал все, что мог, не отнимая у матери, на устройство таких же центров по другим деревням.
Неточные совпадения
Молодежь восхищалась его «Историческими движениями русского народа», не замечая, что
книга кончается чуть не апофеозом государства, у подножия которого, как вокруг могучего утеса, бьются бессильные
народные волны.
Если, с одной стороны, русская
народная религиозность связывала божественный и природный мир, то, с другой стороны, апокрифы,
книги, имевшие огромное влияние, говорили о грядущем приходе Мессии.
Щапов, увлеченный естественными науками в соответствии со своей эпохой, особенно подчеркивал, что нашему
народному мышлению свойственно реальное, а не гуманистическое направление [См. цитированную
книгу Щапова.].
Мы недавно читали, — да восплачут французы о участи своей и с ними человечество! — мы читали недавно, что
народное собрание, толико же поступая самодержавно, как доселе их государь, насильственно взяли печатную
книгу и сочинителя оной отдали под суд за то, что дерзнул писать против
народного собрания.
Ибо те, которые были сведущи в языке латинском, казалось, были уже ограждены от заблуждения, ему неприступны и, что читали, понимали ясно и некриво [Сравнить с ним можно дозволение иметь
книги иностранные всякого рода и запрещение таковых же на языке
народном.].