Паратов. Что такое «жаль», этого я
не знаю. У меня, Мокий Парменыч, ничего заветного нет; найду выгоду, так все продам, что угодно. А теперь, господа, у меня другие дела и другие расчеты. Я женюсь на девушке очень богатой, беру в приданое золотые прииски.
Паратов. Отец моей невесты — важный чиновный господин, старик строгий: он слышать не может о цыганах, о кутежах и о прочем; даже не любит, кто много курит табаку. Тут уж надевай фрак и parlez franзais! [Говорите по-французски! (франц.)] Вот я теперь и практикуюсь с Робинзоном. Только он, для важности, что ли, уж
не знаю, зовет меня «ля Серж», а не просто «Серж». Умора!
Неточные совпадения
Вожеватов.
Знать, выгоды
не находит.
Вожеватов. Кто его
знает; ведь он мудреный какой-то. А уж как она его любила, чуть
не умерла с горя. Какая чувствительная! (Смеется.) Бросилась за ним догонять, уж мать со второй станции воротила.
Гаврило. Так уж сами
знаете, Василий Данилыч,
не в первый раз… Тринадцать рублей-с…
Какие вещи — рублей пятьсот стоят. «Положите, говорит, завтра поутру в ее комнату и
не говорите, от кого». А ведь
знает, плутишка, что я
не утерплю — скажу. Я его просила посидеть,
не остался; с каким-то иностранцем ездит, город ему показывает. Да ведь шут он, у него
не разберешь, нарочно он или вправду. «Надо, говорит, этому иностранцу все замечательные трактирные заведения показать!» Хотел к нам привезти этого иностранца. (Взглянув в окно.) А вот и Мокий Парменыч!
Не выходи, я лучше одна с ним потолкую.
Кнуров. Ничего тут нет похвального, напротив, это непохвально. Пожалуй, с своей точки зрения, он
не глуп: что он такое… кто его
знает, кто на него обратит внимание! А теперь весь город заговорит про него, он влезает в лучшее общество, он позволяет себе приглашать меня на обед, например… Но вот что глупо: он
не подумал или
не захотел подумать, как и чем ему жить с такой женой. Вот об чем поговорить нам с вами следует.
Кнуров. Вы можете мне сказать, что она еще и замуж-то
не вышла, что еще очень далеко то время, когда она может разойтись с мужем. Да, пожалуй, может быть, что и очень далеко, а ведь, может быть, что и очень близко. Так лучше предупредить вас, чтоб вы еще
не сделали какой-нибудь ошибки, чтоб
знали, что я для Ларисы Дмитриевны ничего
не пожалею… Что вы улыбаетесь?
Огудалова. Да разве я тебя отговариваю? Поезжай, сделай милость, отдыхай душой! Только
знай, что Заболотье
не Италия. Это я обязана тебе сказать, а то как ты разочаруешься, так меня же будешь винить, что я тебя
не предупредила.
Паратов. Мне
не для любопытства, Лариса Дмитриевна, меня интересуют чисто теоретические соображения. Мне хочется
знать, скоро ли женщина забывает страстно любимого человека: на другой день после разлуки с ним, через неделю или через месяц… имел ли право Гамлет сказать матери, что она «башмаков еще
не износила» и так далее…
Лариса. Чтобы так жестоко упрекать, надо
знать, а
не полагать.
Паратов. Помилуйте, за кого же вы меня принимаете! Если женщина свободна, ну, тогда другой разговор… Я, Лариса Дмитриевна, человек с правилами, брак для меня дело священное. Я этого вольнодумства терпеть
не могу. Позвольте
узнать: ваш будущий супруг, конечно, обладает многими достоинствами?
Вожеватов (Паратову). Я его слова три по-английски выучил, да, признаться, и сам-то
не много больше
знаю. (Робинзону.) Что ты на вино-то поглядываешь? Харита Игнатьевна, можно?
Робинзон. Кто ж это
знает? химик я, что ли! Ни один аптекарь
не разберет.
Робинзон. Ну, это вздор, помирать я
не согласен… Ах, хоть бы
знать, какое увечье-то от этого вина бывает.
Паратов. Да
не плачь, я тебя вылечу; я
знаю, чем помочь тебе; как рукой снимет.
Паратов. Я этот сорт
знаю: Регалия капустиссима dos amigos [Примерный перевод: сигары «Королевские» из капустного листа для друзей.], я его держу для приятелей, а сам
не курю.
Паратов. Да почем ты
знаешь, что
не станет? А может быть, и станет.
Карандышев. То, господа, что она умеет ценить и выбирать людей. Да-с, Лариса Дмитриевна
знает, что
не все то золото, что блестит. Она умеет отличать золото от мишуры. Много блестящих молодых людей окружали ее: но она мишурным блеском
не прельстилась. Она искала для себя человека
не блестящего, а достойного…
Робинзон.
Не могу сказать, я стараюсь удаляться от этой компании; я человек смирный,
знаете ли… семейный…
Вожеватов. Вы меня обижаете. Я сам
знаю, что такое купеческое слово. Ведь я с вами дело имею, а
не с Робинзоном.
Впопад ли я ответила — //
Не знаю… Мука смертная // Под сердце подошла… // Очнулась я, молодчики, // В богатой, светлой горнице. // Под пологом лежу; // Против меня — кормилица, // Нарядная, в кокошнике, // С ребеночком сидит: // «Чье дитятко, красавица?» // — Твое! — Поцаловала я // Рожоное дитя…
— И так это меня обидело, — продолжала она, всхлипывая, — уж и
не знаю как!"За что же, мол, ты бога-то обидел?" — говорю я ему. А он не то чтобы что, плюнул мне прямо в глаза:"Утрись, говорит, может, будешь видеть", — и был таков.
Неточные совпадения
Добчинский. При мне-с
не имеется, потому что деньги мои, если изволите
знать, положены в приказ общественного призрения.
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и
не завесть его? только,
знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Хлестаков. Оробели? А в моих глазах точно есть что-то такое, что внушает робость. По крайней мере, я
знаю, что ни одна женщина
не может их выдержать,
не так ли?
Хлестаков. Черт его
знает, что такое, только
не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?
Да объяви всем, чтоб
знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою
не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете еще
не было, что может все сделать, все, все, все!