Пирамидалов. Сидит все дома за бумагами да за книгами, не бывает нигде в обществе, даже и у товарищей; бегает от женщин. А если с
ним женщина заговорит, он краснеет и конфузится. Он все молчит-с.
Неточные совпадения
Цыплунов. Ах, боже мой, я готов уважать
женщин, готов благоговеть перед
ними; но зачем же
они мелочны, зачем смешны! Вот чего
им простить нельзя, не говоря уж о проступках.
Цыплунова. А за проступки ты бы казнил
их смертной казнью? Ах, предоставь ты
женщинам жить, как
они хотят. Ты слишком тяжелую опеку берешь на себя: ведь
их так много, мой друг.
Цыплунова. И всегда виноват ты сам, потому что ты никогда не даешь себе труда разглядеть хорошенько
женщин, которых ты удостоиваешь своей любви, — предполагаешь в
них какие-то небывалые добродетели и требуешь от
них того, чего в
них нет.
Цыплунов. Быть может, я ошибаюсь, но мне всегда казалось, что
женщины отдают явное и очень обидное предпочтение людям нестрогой нравственности и даже иногда порочным перед людьми чистыми. Мало того, к людям совершенно чистым
они показывают какую-то ненависть. Извините, мне так кажется.
Цыплунов. А между тем
женщины лгут постоянно. Что
они подкрашивают себя, чтобы казаться лучше и моложе, это бы еще не беда;
они притворяются наивными, доверчивыми и простосердечными, тогда как в сущности очень ловки, расчетливы и сухи сердцем.
Белесова. Ах, не вините бедных
женщин! Все
их притворство по большей части не злой умысел; это простое, врожденное желание нравиться, это скорей малодушие, чем порок. Да и кого же
они могут обмануть теперь, когда мужчины стали так умны? Только людей глупых или аскетов. А вы искренни?
Цыплунов. Если она высоко держит голову, не стыдится своего порока, а гордится
им, — такая
женщина в глазах каждого порядочного человека заслуживает презрения; но если она сокрушается, раскаивается…
Цыплунов. Маменька, вы так меня любите, в вас так много любви, такое обилие чувства, что вы можете уделить другим часть
его, не обижая меня. Маменька, есть
женщина, которая нуждается в сочувствии, в поддержке…
Цыплунов. Маменька, погодите! Эта
женщина очень несчастна. Ни одно высокое чувство в ней не было затронуто. Ей никто никогда не говорил о сострадании, о любви; она не знала даже, что порока нужно стыдиться, а не гордиться
им.
С следующего дня, наблюдая неизвестного своего друга, Кити заметила, что М-llе Варенька и с Левиным и
его женщиной находится уже в тех отношениях, как и с другими своими protégés. Она подходила к ним, разговаривала, служила переводчицей для женщины, не умевшей говорить ни на одном иностранном языке.
Прислуживал Федька, видимо обремененный необычными сапогами, да помогала
ему женщина с мужественным лицом и кривая, по имени Анфисушка, исполнявшая должности ключницы, птичницы и прачки.
«Дронов выпросит у этого кота денег на газету и уступит
ему женщину, подлец, — окончательно решил он. Не хотелось сознаться, что это решение огорчает и возмущает его сильнее, чем можно было ожидать. Он тотчас же позаботился отойти в сторону от обидной неудачи. — А эта еврейка — права. Вопросами внешней политики надобно заняться. Да».
Она росла все выше, выше… Андрей видел, что прежний идеал
его женщины и жены недосягаем, но он был счастлив и бледным отражением его в Ольге: он не ожидал никогда и этого.
Неточные совпадения
Хлестаков. Оробели? А в моих глазах точно есть что-то такое, что внушает робость. По крайней мере, я знаю, что ни одна
женщина не может
их выдержать, не так ли?
Купцы уходят. Слышен голос
женщины: «Нет, ты не смеешь не допустить меня! Я на тебя нажалуюсь
ему самому. Ты не толкайся так больно!»
Городничий. Ну, уж вы —
женщины! Все кончено, одного этого слова достаточно! Вам всё — финтирлюшки! Вдруг брякнут ни из того ни из другого словцо. Вас посекут, да и только, а мужа и поминай как звали. Ты, душа моя, обращалась с
ним так свободно, как будто с каким-нибудь Добчинским.
Деревни наши бедные, // А в
них крестьяне хворые // Да
женщины печальницы, // Кормилицы, поилицы, // Рабыни, богомолицы // И труженицы вечные, // Господь прибавь
им сил!
— Певец Ново-Архангельской, //
Его из Малороссии // Сманили господа. // Свезти
его в Италию // Сулились, да уехали… // А
он бы рад-радехонек — // Какая уж Италия? — // Обратно в Конотоп, //
Ему здесь делать нечего… // Собаки дом покинули // (Озлилась круто
женщина), // Кому здесь дело есть? // Да у
него ни спереди, // Ни сзади… кроме голосу… — // «Зато уж голосок!»