Неточные совпадения
Глумов (садится к столу). Эпиграммы
в сторону! Этот род поэзии, кроме вреда, ничего не приносит автору. Примемся за панегирики. (Вынимает из кармана тетрадь.) Всю желчь, которая
будет накипать
в душе, я
буду сбывать
в этот
дневник, а на устах останется только мед. Один,
в ночной тиши, я
буду вести летопись людской пошлости. Эта рукопись не предназначается для публики, я один
буду и автором, и читателем. Разве со временем, когда укреплюсь на прочном фундаменте, сделаю из нее извлечение.
Глумов. Ух, долго! Измучаешься. Богатство само прямо
в руки плывет; прозевать такой случай
будет и жалко, и грех непростительный. (Садится к столу.) Что-то я хотел добавить
в дневник? Да, расход записать. (Записывает.) Две табакерки приживалкам. (Заслыша стук экипажа, подходит к окну.) Это кто? Клеопатра Львовна. Что за чудо! Знает она или не знает? Сейчас увидим.
Но знайте, господа, что пока я
был между вами,
в вашем обществе, — я только тогда и
был честен, когда писал этот
дневник.
Последняя отметка сделана
была в дневнике перед самым выстрелом, и он замечает в ней, что пишет почти в темноте, едва разбирая буквы; свечку же зажечь не хочет, боясь оставить после себя пожар.
Неточные совпадения
Он посоветовался со старым князем и, получив его разрешение, передал Кити свой
дневник,
в котором
было написано то, что мучало его.
Он сел и начал разглаживать на столе измятые письма. Третий листок он прочитал еще раз и, спрятав его между страниц
дневника, не спеша начал разрывать письма на мелкие клочки. Бумага
была крепкая, точно кожа. Хотел разорвать и конверт, но
в нем оказался еще листок тоненькой бумаги, видимо, вырванной из какой-то книжки.
Когда он отрывался от
дневника и трезво жил день, другой, Вера опять стояла безукоризненна
в его уме. Сомнения, подозрения, оскорбления — сами по себе
были чужды его натуре, как и доброй, честной натуре Отелло. Это
были случайные искажения и опустошения, продукты страсти и неизвестности, бросавшей на все ложные и мрачные краски.
— Где же я называл? Я только не снял копии. Но хоть и не пустяки, а
дневник действительно довольно обыкновенный, или, вернее, естественный, то
есть именно такой, какой должен
быть в этом случае…
Укладывая вещи и бумаги, Нехлюдов остановился на своем
дневнике, перечитал некоторые места и то, что
было записано
в нем последнее.