Неточные совпадения
Между сплетень
Такую
речь сболтнула птица-баба, —
Что плавая в заливе Ленкоранском,
В Гилянских ли озерах, уж не помню,
У пьяного оборвыша факира
И солнышка горячий разговор
Услышала
о том, что будто Солнце
Сбирается сгубить Снегурку; только
И ждет того, чтоб заронить ей в сердце
Лучом своим огонь
любви; тогда
Спасенья нет Снегурочке, Ярило
Сожжет ее, испепелит, растопит.
О нет, Мизгирь, не страхом
Полна душа моя. Какая прелесть
В
речах твоих! Какая смелость взора!
Высокого чела отважный вид
И гордая осанка привлекают,
Манят к тебе. У сильного — опоры,
У храброго — защиты ищет сердце
Стыдливое и робкое. С
любовьюСнегурочки трепещущая грудь
К твоей груди прижмется.
О царь!
Спроси меня сто раз, сто раз отвечу,
Что я люблю его. При бледном утре
Открыла я избраннику души
Любовь свою и кинулась в объятья.
При блеске дня теперь, при всем народе
В твоих глазах, великий Берендей,
Готова я для жениха и
речиИ ласки те сначала повторить.
Неточные совпадения
Одинцова произнесла весь этот маленький спич [Спич (англ.) —
речь, обычно застольная, по поводу какого-либо торжества.] с особенною отчетливостью, словно она наизусть его выучила; потом она обратилась к Аркадию. Оказалось, что мать ее знавала Аркадиеву мать и была даже поверенною ее
любви к Николаю Петровичу. Аркадий с жаром заговорил
о покойнице; а Базаров между тем принялся рассматривать альбомы. «Какой я смирненький стал», — думал он про себя.
Они воскрешали в памяти Самгина забытые им
речи Серафимы Нехаевой
о любви и смерти,
о космосе,
о Верлене, пьесах Ибсена, открывали Эдгара По и Достоевского, восхищались «Паном» Гамсуна, утверждали за собою право свободно отдаваться зову всех желаний, капризной игре всех чувств.
«Народ», — думал он, внутренне усмехаясь, слушая, как память подсказывает ему жаркие
речи о любви к народу,
о необходимости работать для просвещения его.
Вполголоса, скучно повторяя знакомые Климу суждения
о Лидии, Макарове и явно опасаясь сказать что-то лишнее, она ходила по ковру гостиной, сын молча слушал ее
речь человека, уверенного, что он говорит всегда самое умное и нужное, и вдруг подумал: а чем отличается
любовь ее и Варавки от
любви, которую знает, которой учит Маргарита?
Огненные
речи Рахметова, конечно, не
о любви, очаровали ее: «я во сне вижу его окруженного сияньем», — говорила она Кирсанову.