— С удовольствием, с удовольствием! — сказала Елизавета Петровна совершенно
уже смело и с некоторою даже важностью. — Я-то это дело очень хорошо знаю… Слава тебе, боже: у меня самой трое детей было.
Неточные совпадения
Однажды — это было, когда Михайле Борисовичу стукнуло
уже за шестьдесят — перед началом одной духовной церемонии кто-то
заметил ему: «Ваше высокопревосходительство, вы бы изволили сесть, пока служба не началась»…
— Но, может быть, поздно
уж? —
заметил князь.
— А потому, вероятно, что деньги за то от князя стала получать!.. Нынче ведь, сударыня, весь мир на этом замешан, — пояснил ей Елпидифор Мартыныч и
заметил при этом, что у княгини, против ее воли, текли
уже слезы по щекам.
— Не
смейте так делать! — прикрикнула
уж на него Анна Юрьевна.
— Да ведь то-то после заплатит — к-ха!.. Как тоже он понял мои слова? Может быть, он думает, что я никогда не хочу с него брать денег… Нельзя ли вам этак, стороной, им сказать: — «А что,
мол, платили ли вы доктору? — Пора,
мол, везде
уж по истечении такого времени платят!»
— Водку не пить, конечно, прекрасная вещь, — продолжал Миклаков, — но я все детство мое и часть молодости моей прожил в деревне и вот что
замечал: священник если пьяница, то по большей части малый добрый, но если
уж не пьет, то всегда почти сутяга и кляузник.
Княгиня при этом покраснела даже немного в лице. Она сама
уже несколько времени
замечала, что у Петицкой что-то такое происходит с Николя Оглоблиным, но всегда старалась отогнать от себя подобное подозрение, потому что считала Николя ниже внимания всякой порядочной женщины.
Этого Миклаков не в состоянии
уже был вынести. Он порывисто встал с своего места и начал ходить с мрачным выражением в лице по комнате. Княгиня, однако, и тут опять сделала вид, что ничего этого не
замечает; но очень хорошо это подметила г-жа Петицкая и даже несколько встревожилась этим. Спустя некоторое время она, как бы придя несколько в себя от своего волнения, обратилась к Миклакову и спросила его...
— Николя просит… на это… место…
поместить… одну… девицу… Она там
уже… служила… и потеряла… место!.. — произнес, как бы скандируя стихи, старик Оглоблин.
Читатель, я думаю,
уже заметил, что Чичиков, несмотря на ласковый вид, говорил, однако же, с большею свободою, нежели с Маниловым, и вовсе не церемонился.
Он был тоже из «молодых», то есть ему недавно минуло сорок лет, но он
уже метил в государственные люди и на каждой стороне груди носил по звезде.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда
метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да
уж попробовать не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Городничий. Да я так только
заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать. Да и странно говорить: нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это
уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя
уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили
заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Хлестаков. Да, и в журналы
помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма».
Уж и названий даже не помню. И всё случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в мыслях. Все это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат „Надежды“ и „Московский телеграф“… все это я написал.
«Вишь, тоже добрый! сжалился», — //
Заметил Пров, а Влас ему: // — Не зол… да есть пословица: // Хвали траву в стогу, // А барина — в гробу! // Все лучше, кабы Бог его // Прибрал…
Уж нет Агапушки…