Неточные совпадения
Называется Сикстинской потому, что была написана для монастыря св. Сикста, который изображен на
картине справа от Мадонны.], а другая с Данаи Корреджио [Корреджио — Корреджо, настоящее имя — Антонио Аллегри (около 1489 или 1494—1534) — крупнейший итальянский
художник.].
Картины эти, точно так же, как и фасад дома, имели свое особое происхождение: их нарисовал для Еспера Иваныча один
художник, кротчайшее существо, который, тем не менее, совершил государственное преступление, состоявшее в том, что к известной эпиграмме.
Теньеровские
картины [Теньеровские
картины — принадлежащие кисти голландского (фламандского)
художника Давида Теньера (Тенирс, 1610—1690), называемого Младшим, в отличие от его отца.
«В
картине художника, точно, есть много таланта, — сказал он, — но нет святости в лицах; есть даже, напротив того, что-то демонское в глазах, как будто бы рукою художника водило нечистое чувство».
Произвела жизнь наша, много лет тому назад известный разряд личностей; лет двадцать тому назад художники их приметили и описали; теперь критике опять пришлось обратиться к разбору произведений одного из этих художников; вот она сгруппировала, с
картин художника, несколько личностей, кое-что обобщила, сделала кое-какие выводы и замечания…
Неточные совпадения
Вронский и Анна тоже что-то говорили тем тихим голосом, которым, отчасти чтобы не оскорбить
художника, отчасти чтобы не сказать громко глупость, которую так легко сказать, говоря об искусстве, обыкновенно говорят на выставках
картин.
— Как же! мы виделись у Росси, помните, на этом вечере, где декламировала эта итальянская барышня — новая Рашель, — свободно заговорил Голенищев, без малейшего сожаления отводя взгляд от
картины и обращаясь к
художнику.
Старый, запущенный палаццо с высокими лепными плафонами и фресками на стенах, с мозаичными полами, с тяжелыми желтыми штофными гардинами на высоких окнах, вазами на консолях и каминах, с резными дверями и с мрачными залами, увешанными
картинами, — палаццо этот, после того как они переехали в него, самою своею внешностью поддерживал во Вронском приятное заблуждение, что он не столько русский помещик, егермейстер без службы, сколько просвещенный любитель и покровитель искусств, и сам — скромный
художник, отрекшийся от света, связей, честолюбия для любимой женщины.
Художник Михайлов, как и всегда, был за работой, когда ему принесли карточки графа Вронского и Голенищева. Утро он работал в студии над большою
картиной. Придя к себе, он рассердился на жену за то, что она не умела обойтись с хозяйкой, требовавшею денег.
— А мы живем и ничего не знаем, — сказал раз Вронский пришедшему к ним поутру Голенищеву. — Ты видел
картину Михайлова? — сказал он, подавая ему только что полученную утром русскую газету и указывая на статью о русском
художнике, жившем в том же городе и окончившем
картину, о которой давно ходили слухи и которая вперед была куплена. В статье были укоры правительству и Академии за то, что замечательный
художник был лишен всякого поощрения и помощи.