Неточные совпадения
Странное дело, — эти почти бессмысленные слова ребенка заставили как бы в самом Еспере Иваныче заговорить неведомый голос: ему почему-то представился с особенной ясностью этот неширокий горизонт всей видимой местности, но в которой он однако погреб себя на всю жизнь; впереди не виделось никаких новых умственных или нравственных радостей, — ничего, кроме смерти, и разве уж
за пределами ее
откроется какой-нибудь мир и источник иных наслаждений; а Паша все продолжал приставать к нему с разными вопросами о видневшихся цветах из воды, о спорхнувшей целой стае диких уток, о мелькавших вдали селах и деревнях.
— Ехать-то мне, — начал Павел, — вот ты хоть и не хочешь быть мне отцом, но я все-таки тебе
откроюсь: та госпожа, которая жила здесь со мной, теперь — там, ухаживает
за больным, умирающим мужем. Приеду я туда, и мы никак не утерпим, чтобы не свидеться.
Беклешов. С девицей Дудкиной уладилось дело великолепно, — немного подкадил ей и студенту,
открылся за него в любви и сцепил так, что не растащишь. Эту затравил. А насчет денежных отношений скверно дело совсем. Родительница хочет тебя держать на уздечке и высматривать почтительность зятька. Манера известная! Ну, да и родитель хорош, могу сказать…
Неточные совпадения
Не ригой, не амбарами, // Не кабаком, не мельницей, // Как часто на Руси, // Село кончалось низеньким // Бревенчатым строением // С железными решетками // В окошках небольших. //
За тем этапным зданием // Широкая дороженька, // Березками обставлена, //
Открылась тут как тут. // По будням малолюдная, // Печальная и тихая, // Не та она теперь!
И Корсунский завальсировал, умеряя шаг, прямо на толпу в левом углу залы, приговаривая: «pardon, mesdames, pardon, pardon, mesdames» и, лавируя между морем кружев, тюля и лент и не зацепив ни
за перышко, повернул круто свою даму, так что
открылись ее тонкие ножки в ажурных чулках, а шлейф разнесло опахалом и закрыло им колени Кривину.
По мере того как он подъезжал, ему
открывались шедшие друг
за другом растянутою вереницей и различно махавшие косами мужики, кто в кафтанах, кто в одних рубахах. Он насчитал их сорок два человека.
Татьяна с ключницей простилась //
За воротами. Через день // Уж утром рано вновь явилась // Она в оставленную сень, // И в молчаливом кабинете, // Забыв на время всё на свете, // Осталась наконец одна, // И долго плакала она. // Потом
за книги принялася. // Сперва ей было не до них, // Но показался выбор их // Ей странен. Чтенью предалася // Татьяна жадною душой; // И ей
открылся мир иной.
Он сжился с ним, роясь в библиотеке, выискивая и жадно читая те книги,
за золотой дверью которых
открывалось синее сияние океана.