Неточные совпадения
— Ужасная! — отвечал Абреев. — Он жил с madame Сомо. Та бросила его, бежала за границу и оставила триста тысяч векселей за его поручительством… Полковой командир два года спасал его, но последнее время скверно вышло: государь узнал и велел его исключить из
службы… Теперь его, значит, прямо в тюрьму посадят… Эти женщины, я вам говорю,
хуже змей жалят!.. Хоть и говорят, что денежные раны не смертельны, но благодарю покорно!..
Если я позабочусь о сохраненье, сбереженье и улучшенье участи вверенных мне людей и представлю государству триста исправнейших, трезвых, работящих подданных — чем моя служба будет
хуже службы какого-нибудь начальника отделения Леницына?
Весь мир обернулся лицом к востоку, откуда должно взойти новое солнце, и страстно ждал его восхода, а русский писатель все еще созерцал гаснущие краски заката Здесь еще
плохую службу сослужил нашей литературе ее ограниченный, почти кастовый „реализм“, тот, что синицу в руках предпочитает журавлю в небе и порою самым добросовестным образом смешивает себя с простою фотографией.
Неточные совпадения
В
службе у него нет особенного постоянного занятия, потому что никак не могли заметить сослуживцы и начальники, что он делает
хуже, что лучше, так, чтоб можно было определить, к чему он именно способен. Если дадут сделать и то и другое, он так сделает, что начальник всегда затрудняется, как отозваться о его труде; посмотрит, посмотрит, почитает, почитает, да и скажет только: «Оставьте, я после посмотрю… да, оно почти так, как нужно».
— Устал от всей
службы, очень трудные обязанности. Хочешь облегчить участь, а выходит
хуже; только и думаю, как уйти; тяжелые, тяжелые обязанности.
Худой, желчевой, тиран по натуре, тиран потому, что всю жизнь служил в военной
службе, беспокойный исполнитель — он приводил все во фрунт и строй, объявлял maximum на цены, а обыкновенные дела оставлял в руках разбойников.
В канцелярии было человек двадцать писцов. Большей частию люди без малейшего образования и без всякого нравственного понятия — дети писцов и секретарей, с колыбели привыкнувшие считать
службу средством приобретения, а крестьян — почвой, приносящей доход, они продавали справки, брали двугривенные и четвертаки, обманывали за стакан вина, унижались, делали всякие подлости. Мой камердинер перестал ходить в «бильярдную», говоря, что чиновники плутуют
хуже всякого, а проучить их нельзя, потому что они офицеры.
Барыня с досадой скажет: «Только начала было девчонка приучаться к
службе, как вдруг слегла и умерла…» Ключница семидесяти лет проворчит: «Какие нынче слуги,
хуже всякой барышни», и отправится на кутью и поминки. Мать поплачет, поплачет и начнет попивать — тем дело и кончено.