Неточные совпадения
— Купец русский, — заметила с презрением gnadige Frau: она давно и очень сильно не любила торговых русских людей за то, что они действительно многократно обманывали ее и особенно при продаже дамских материй, которые через неделю же у ней, при всей бережливости в носке, делались тряпки тряпками; тогда
как — gnadige Frau без
чувства не могла говорить об этом, — тогда
как платье, которое она сшила себе в Ревеле из голубого камлота еще
перед свадьбой, было до сих пор новешенько.
— Не то что башмак, я не так выразился, — объяснил доктор. — Я хотел сказать, что вы могли остаться для нее добрым благотворителем,
каким вы и были. Людмилы я совершенно не знал, но из того, что она не ответила на ваше
чувство, я ее невысоко понимаю; Сусанна же ответит вам на толчок ваш в ее сердце, и скажу даже, — я тоже,
как и вы, считаю невозможным скрывать
перед вами, — скажу, что она пламенно желает быть женой вашей и масонкой, — это мне, не дальше
как на днях, сказала gnadige Frau.
Из этих намеков мужа и Егора Егорыча Миропа Дмитриевна хорошо поняла, что она поймана с поличным, и ею овладело вовсе не раскаяние, которое ей предлагали, а злость несказуемая и неописуемая на своего супруга; в ее голове быстро промелькнули не мысли, нет, а скорее ощущение мыслей: «Этот дурак, то есть Аггей Никитич, говорит, что любит меня, а между тем разблаговещивает всем, что я что-то такое не по его сделала, тогда
как я сделала это для его же, дурака, пользы, чтобы придать ему вес
перед его подчиненными!» Повторяемый столь часто в мыслях эпитет мужу: дурак и дурак — свидетельствовал, что Миропа Дмитриевна окончательно убедилась в недальности Аггея Никитича, но,
как бы там ни было, по
чувству самосохранения она прежде всего хотела вывернуться из того, что ставят ей в обвинение.
— Ах,
как это жаль! — произнес опять с
чувством князь и за обедом, который вскоре последовал, сразу же, руководимый способностями амфитриона, стал
как бы не гостем, а хозяином: он принимал из рук хозяйки тарелки с супом и
передавал их по принадлежности; указывал дамам на куски говядины, которые следовало брать; попробовав пудинг из рыбы, окрашенной зеленоватым цветом фисташек, от восторга поцеловал у себя кончики пальцев; расхвалил до невероятности пьяные конфеты, поданные в рюмках.
Что касается до имущественного вопроса, то хотя Тулузов и заграбастал все деньги Петра Григорьича в свои руки, однако недвижимые имения Екатерина Петровна сумела сберечь от него и делала это таким образом, что едва он заговаривал о пользе если не продать, то, по крайней мере, заложить какую-нибудь из деревень, так
как на деньги можно сделать выгодные обороты, она с ужасом восклицала: «Ах, нет, нет, покойный отец мой никогда никому не был должен, и я не хочу должать!» Сообразив все это, Екатерина Петровна определила себе свой образ действия и не сочла более нужным скрывать
перед мужем свое до того таимое от него
чувство.
Неточные совпадения
Как всегда, у него за время его уединения набралось пропасть мыслей и
чувств, которых он не мог
передать окружающим, и теперь он изливал в Степана Аркадьича и поэтическую радость весны, и неудачи и планы хозяйства, и мысли и замечания о книгах, которые он читал, и в особенности идею своего сочинения, основу которого, хотя он сам не замечал этого, составляла критика всех старых сочинений о хозяйстве.
Янтарь на трубках Цареграда, // Фарфор и бронза на столе, // И,
чувств изнеженных отрада, // Духи в граненом хрустале; // Гребенки, пилочки стальные, // Прямые ножницы, кривые, // И щетки тридцати родов // И для ногтей, и для зубов. // Руссо (замечу мимоходом) // Не мог понять,
как важный Грим // Смел чистить ногти
перед ним, // Красноречивым сумасбродом. // Защитник вольности и прав // В сем случае совсем неправ.
И постепенно в усыпленье // И
чувств и дум впадает он, // А
перед ним воображенье // Свой пестрый мечет фараон. // То видит он: на талом снеге, //
Как будто спящий на ночлеге, // Недвижим юноша лежит, // И слышит голос: что ж? убит. // То видит он врагов забвенных, // Клеветников и трусов злых, // И рой изменниц молодых, // И круг товарищей презренных, // То сельский дом — и у окна // Сидит она… и всё она!..
Неужели это прекрасное
чувство было заглушено во мне любовью к Сереже и желанием казаться
перед ним таким же молодцом,
как и он сам? Незавидные же были эти любовь и желание казаться молодцом! Они произвели единственные темные пятна на страницах моих детских воспоминаний.
После этого,
как, бывало, придешь на верх и станешь
перед иконами, в своем ваточном халатце,
какое чудесное
чувство испытываешь, говоря: «Спаси, господи, папеньку и маменьку». Повторяя молитвы, которые в первый раз лепетали детские уста мои за любимой матерью, любовь к ней и любовь к богу как-то странно сливались в одно
чувство.