Перед тем как Рыжовым уехать в Москву, между
матерью и дочерью, этими двумя кроткими существами, разыгралась страшная драма, которую я даже не знаю, в состоянии ли буду с достаточною прозрачностью и силою передать: вскоре после сенаторского бала Юлия Матвеевна совершенно случайно и без всякого умысла, но тем не менее тихо, так что не скрипнула под ее ногой ни одна паркетинка, вошла в гостиную своего хаотического дома и увидала там, что Людмила была в объятиях Ченцова.
Но откуда и каким образом явилась такая резкая перемена в воззрениях, такая рассудительность и, главное, решительность в действиях
матери и дочери? — спросит, пожалуй, читатель.
Красота ее все более и более поражала капитана, так что он воспринял твердое намерение каждый праздник ходить в сказанную церковь, но дьявольски способствовавшее в этом случае ему счастье устроило нечто еще лучшее: в ближайшую среду, когда капитан на плацу перед Красными казармами производил ученье своей роте и, крикнув звучным голосом: «налево кругом!», сам повернулся в этом же направлении, то ему прямо бросились в глаза стоявшие у окружающей плац веревки
мать и дочь Рыжовы.
Неточные совпадения
Ее сентиментальный характер отчасти выразился
и в именах, которые она дала
дочерям своим, —
и — странная случайность! — инстинкт
матери как бы заранее подсказал ей главные свойства каждой девушки: старшую звали Людмилою,
и действительно она была мечтательное существо; вторая — Сусанна — отличалась необыкновенною стыдливостью; а младшая — Муза — обнаруживала большую наклонность
и способность к музыке.
—
Дочь, но
и мать, вероятно, скучает! — пояснил тот.
— Удивительно, неописанно хорошо!.. — подхватила Миропа Дмитриевна. —
И я вот теперь припоминаю, что вы совершенно справедливо сказали, что тут какой-нибудь роман, потому что у
дочери, тоже как
и у
матери, лицо очень печальное, точно она всю ночь плакала.
Людмила некоторое время не отвечала. Старуха с прежним выражением в лице
и в какой-то окаменелой позе стояла около кровати
дочери и ожидала ответа ее. Наконец Людмила, не переставая плакать, отозвалась на вопрос
матери...
Ответить мне легко: Юлия Матвеевна сделалась умна
и предусмотрительна, потому что она была
мать,
и ей пришлось спасать готовую совсем погибнуть
дочь…
— Да
и другое! — продолжала с упорством Юлия Матвеевна. — Для вас, разумеется, не секрет, что Валерьян очень дурной человек,
и я бы никакой
матери не посоветовала выдать за него не только
дочери своей, но даже горничной.
— Бумагу, бумагу дайте мне написать!.. Музе отдаю подмосковное имение, а Сусанне — прочее! — опять так же ясно
и отчетливо выговорила Юлия Матвеевна: инстинкт
матери, как
и в назначении
дочерям имен, многое ей подсказал в этом ее желании.
— Она урожденная Буксгевден,
и мать ее была нянькой при маленькой княжне,
дочери покойного государя Александра Павловича; а когда девочка умерла, то в память ее Буксгевден была, кажется, сделана статс-дамой,
и ей дозволено было жить в Михайловском замке…
Дочь же ее, Екатерина Филипповна, воспитывалась в Смольном монастыре, а потом вышла замуж за полковника Татаринова, который был ранен под Лейпцигом
и вскоре после кампании помер, а Екатерина Филипповна приехала к
матери, где стала заявлять, что она наделена даром пророчества,
и собрала вкруг себя несколько адептов…
Спасая искренно и горячо от сетей «благодетеля», открывая глаза и
матери и дочери на значение благодеяний — он влюбился сам в Наташу. Наташа влюбилась в него — и оба нашли счастье друг в друге, оба у смертного одра матери получили на него благословение.
Между
матерью и дочерью сразу пробежала черная кошка. Приехавши домой, сестрица прямо скрылась в свою комнату, наскоро разделась и, не простившись с матушкой, легла в постель, положив под подушку перчатку с правой руки, к которой «он» прикасался.
Неточные совпадения
Сначала он из одного чувства сострадания занялся тою новорожденною слабенькою девочкой, которая не была его
дочь и которая была заброшена во время болезни
матери и, наверно, умерла бы, если б он о ней не позаботился, —
и сам не заметил, как он полюбил ее.
Увидав уходившую Кити
и мать, встречавшую ее на ступеньках, Левин, раскрасневшийся после быстрого движения, остановился
и задумался. Он снял коньки
и догнал у выхода сада
мать с
дочерью.
— Вы слышали,
и Мальтищева, — не
дочь, а
мать, — шьет себе костюм diable rose. [розового чорта.]
Она, счастливая, довольная после разговора с
дочерью, пришла к князю проститься по обыкновению,
и хотя она не намерена была говорить ему о предложении Левина
и отказе Кити, но намекнула мужу на то, что ей кажется дело с Вронским совсем конченным, что оно решится, как только приедет его
мать.
И тут-то, на эти слова, князь вдруг вспылил
и начал выкрикивать неприличные слова.
Матери не нравились в Левине
и его странные
и резкие суждения,
и его неловкость в свете, основанная, как она полагала, на гордости,
и его, по ее понятиям, дикая какая-то жизнь в деревне, с занятиями скотиной
и мужиками; не нравилось очень
и то, что он, влюбленный в ее
дочь, ездил в дом полтора месяца, чего-то как будто ждал, высматривал, как будто боялся, не велика ли будет честь, если он сделает предложение,
и не понимал, что, ездя в дом, где девушка невеста, надо было объясниться.