Неточные совпадения
— Это — переложенное в поэму апокрифическое
предание о разбойнике, который попросил деву Марию, шедшую в Египет с Иосифом и предвечным младенцем, дать каплю молока своего его умирающему с голоду ребенку. Дева Мария покормила ребенка, который впоследствии, сделавшись, подобно
отцу своему, разбойником, был распят вместе со Христом на Голгофе и, умирая, произнес к собрату своему по млеку: «Помяни мя, господи, егда приидеши во царствие твое!»
А дальний твой, несхожий с нашим край, // Все, что молва о нем к нам приносила: // Разливы рек, безбережные степи, // Снега и льды, обычай, столь отличный // От нашего; державы христианской // Азийский блеск, с
преданьями отцов // Нам общими, — все это, как нарочно, // Набросило волшебный некий свет // На образ твой.
В вашем сборище, в крещении отщепенцев, беси действуют; учение ваше криво,
предание отцов ваших лживо, закон ваш проклят.
Неточные совпадения
Об этом обрыве осталось печальное
предание в Малиновке и во всем околотке. Там, на дне его, среди кустов, еще при жизни
отца и матери Райского, убил за неверность жену и соперника, и тут же сам зарезался, один ревнивый муж, портной из города. Самоубийцу тут и зарыли, на месте преступления.
Затем, специально для
отца золотопромышленность освящена гуляевскими и приваловскими
преданиями, и, наконец, сам он фанатик своего дела, на которое смотрит как на священнодействие, а не как на источник личного обогащения.
Со стороны этот люд мог показаться тем сбродом, какой питается от крох, падающих со стола господ, но староверческие
предания придавали этим людям совсем особенный тон: они являлись чем-то вроде хозяев в бахаревском доме, и сама Марья Степановна перед каждым кануном отвешивала им земной поклон и покорным тоном говорила: «
Отцы и братия, простите меня, многогрешную!» Надежде Васильевне не нравилось это заказное смирение, которым прикрывались те же недостатки и пороки, как и у никониан, хотя по наружному виду от этих выдохшихся обрядов веяло патриархальной простотой нравов.
Родился я от небогатых родителей — говорю родителей, потому что, по
преданью, кроме матери, был у меня и
отец.
Конечно, и Чаадаев, о котором в связи с Английским клубом вспоминает Герцен в «Былом и думах», был бельмом на глазу, но исключить его было не за что, хотя он тоже за свои сочинения был объявлен сумасшедшим, — но это окончилось благополучно, и Чаадаев неизменно, от юности до своей смерти 14 апреля 1856 года, был членом клуба и, по
преданиям, читал в «говорильне» лермонтовское стихотворение на смерть Пушкина. Читал — а его слушали «ничтожные потомки известной подлостью прославленных
отцов…».