Неточные совпадения
— То-то, к несчастию, Ченцов не обожатель мой, но если бы он
был им и
предложил мне выйти за него замуж, — что, конечно, невозможно, потому что он женат, — то я сочла бы это за величайшее счастие для себя; но за вашего противного Марфина я никогда не пойду, хоть бы у него
было не тысяча, а сто тысяч душ!
Фаэтон между тем быстро подкатил к бульвару Чистые Пруды, и Егор Егорыч крикнул кучеру: «Поезжай по левой стороне!», а велев свернуть близ почтамта в переулок и остановиться у небольшой церкви Феодора Стратилата, он
предложил Сусанне выйти из экипажа, причем самым почтительнейшим образом высадил ее и попросил следовать за собой внутрь двора, где и находился храм Архангела Гавриила, который действительно своими колоннами, выступами, вазами, стоявшими у подножия верхнего яруса, напоминал скорее башню, чем православную церковь, — на куполе его, впрочем, высился крест; наружные стены храма
были покрыты лепными изображениями с таковыми же лепными надписями на славянском языке: с западной стороны, например, под щитом, изображающим благовещение, значилось: «Дом мой — дом молитвы»; над дверями храма вокруг спасителева венца виднелось: «Аз есмь путь и истина и живот»; около дверей, ведущих в храм, шли надписи: «Господи, возлюблю благолепие дому твоего и место селения славы твоея».
— Он теперь майор, и ему
предлагают даже
быть начальником кантонистов, а это решительно Аггею Никитичу не по характеру! — рассказала за него Миропа Дмитриевна.
— Зачем же вам ехать?.. Я ему скажу, и он сам к вам приедет! — обязательно
предложил ей губернатор, а затем, проговорив чистейшим французским прононсом: — Soyez tranquille, madame! [
Будьте спокойны, мадам! (франц.).] — уехал.
Местом для ложи он избрал большую гостиную, потом
предложил gnadige Frau и Антипу Ильичу принять звание надзирателей, а последнему, сверх того, поручил
быть обрядоначальником.
— Должно
быть! — повторил и Аггей Никитич. — Но, говорят, он дальше того лезет и
предлагает устроить при гимназии пансион для дворянских детей и просит только, чтобы его выбрали в попечители.
Такой парад в ее поезде
был весьма натурален, потому что, по званию губернской почтмейстерши, Миропа Дмитриевна не могла же трястись за сто с лишком верст в какой-нибудь бричке, тем более, что коляску и лошадей ей
предложил почтосодержатель совершенно бесплатно.
Из этих намеков мужа и Егора Егорыча Миропа Дмитриевна хорошо поняла, что она поймана с поличным, и ею овладело вовсе не раскаяние, которое ей
предлагали, а злость несказуемая и неописуемая на своего супруга; в ее голове быстро промелькнули не мысли, нет, а скорее ощущение мыслей: «Этот дурак, то
есть Аггей Никитич, говорит, что любит меня, а между тем разблаговещивает всем, что я что-то такое не по его сделала, тогда как я сделала это для его же, дурака, пользы, чтобы придать ему вес перед его подчиненными!» Повторяемый столь часто в мыслях эпитет мужу: дурак и дурак — свидетельствовал, что Миропа Дмитриевна окончательно убедилась в недальности Аггея Никитича, но, как бы там ни
было, по чувству самосохранения она прежде всего хотела вывернуться из того, что ставят ей в обвинение.
Обе гувернантки настойчиво
предлагали детям свои любимые блюда, причем дети более белокурые
ели о охотою картофель, но черноватые, как маленькие зверенки, пожирали с большим удовольствием недожаренные котлет-демутон.
Князь непременно ожидал, что дворяне
предложат ему жалованье тысяч в десять, однако дворяне на это промолчали: в то время не так
были тороваты на всякого рода пожертвования, как ныне, и до князя даже долетали фразы вроде такой: «
Будь доволен тем, что и отчета с тебя по постройке дома не взяли!» После этого, разумеется, ему оставалось одно: отказаться вовсе от баллотировки, что он и сделал, а ныне прибыл в Москву для совершения, по его словам, каких-то будто бы денежных операций.
Некоторые утверждали, что для этого надобно выбрать особых комиссаров и назначить им жалованье; наконец князь Индобский, тоже успевший попасть в члены комитета,
предложил деньги, предназначенные для помещичьих крестьян, отдать помещикам, а раздачу вспомоществований крестьянам казенным и мещанам возложить на кого-либо из членов комитета; но когда ни одно из сих мнений его не
было принято комитетом, то князь высказал свою прежнюю мысль, что так как дела откупов тесно связаны с благосостоянием народным, то не благоугодно ли
будет комитету пригласить господ откупщиков, которых тогда много съехалось в Москву, и с ними посоветоваться, как и что тут лучше предпринять.
Частный пристав, толстый и по виду очень шустрый человек, знал, разумеется, Тулузова в лицо, и, когда тот вошел, он догадался, зачем собственно этот господин прибыл, но все-таки принял сего просителя с полным уважением и
предложил ему стул около служебного стола своего, покрытого измаранным красным сукном, и вообще в камере все выглядывало как-то грязновато: стоявшее на столе зерцало
было без всяких следов позолоты; лежавшие на окнах законы не имели надлежащих переплетов; стены все являлись заплеванными; даже от самого вицмундира частного пристава сильно пахнуло скипидаром, посредством которого сей мундир каждодневно обновлялся несколько.
— А отчего же Аггей Никитич не задержал его? — возразил Егор Егорыч с раздражением. — Он должен
был бы это сделать, когда тот
предложил ему взятку, чтобы за то его наказать.
В приемной министра, прилегающей к его кабинету, по случаю вечернего времени никого из просителей не
было и сидел только дежурный чиновник, который, вероятно, заранее получил приказание, потому что, услыхав фамилии прибывших, он без всякого доклада отворил им двери в кабинет и
предложил войти туда.
— А, извините! — произнес Генрик и, обтерев костяной мундштук трубки, хотел
было предложить ее Аггею Никитичу.
Всю ночь Аггей Никитич придумывал, как ему вывернуться из затруднительного положения, в которое он поставлен
был любопытством пани Вибель, и в итоге решился переговорить о том, не прямо, конечно, но издалека с старым аптекарем, придя к которому, на этот раз застал его сидящим в кабинете и, видимо, предвкушавшим приятную для себя беседу. Увидев вошедшего гостя, Вибель немедля же
предложил ему сигару, но Аггей Никитич, прежде чем закурить ее, спросил...
Довольно умело приготовив боль, он
предложил своим компаньонам
выпить по стаканчику сего напитка, а также и себе налил стакан; но Сусанне Николаевне решительно не понравился боль, и она только выловила из стакана землянику и скушала ее. Антип Ильич тоже затруднился допить свою порцию, и после нескольких глотков он конфузливо доложил Егору Егорычу...
— А это еще более обязывает мой откуп
быть благодарным и
предложить вам получить от меня то, что все в мире исправники получают, — подхватил откупщик.
— Уверяю вас, но что об этом говорить! Позвольте мне лучше
предложить вам
выпить со мной пива! — сказал Максинька, решившийся на свой счет угостить себя и Лябьева.