Неточные совпадения
— Они хорошо и сделали, что не заставляли меня! — произнес, гордо подняв свое лицо, Марфин. — Я действую не из собственных неудовольствий и выгод! Меня на волос чиновники не затрогивали, а когда бы затронули, так я и не стал бы так поступать, памятуя слова великой молитвы: «Остави нам долги наши, яко же и мы оставляем должником нашим», но я всюду
видел, слышал, как они поступают с другими, а потому пусть
уж не посетуют!
То, что он был хоть и совершенно идеально, но при всем том почти безумно влюблен в Людмилу, догадывались все, не выключая и старухи-адмиральши. Людмила тоже ведала о страсти к ней Марфина, хотя он никогда ни одним звуком не намекнул ей об этом. Но зато Ченцов по этому поводу беспрестанно подтрунивал над ней и доводил ее иногда чуть не до слез.
Видя в настоящую минуту, что он
уж чересчур любезничает с Катрин Крапчик, Людмила, кажется, назло ему, решилась сама быть более обыкновенного любезною с Марфиным.
— Да
уж не скроете!.. Теперь я
видел, и если не расскажу об этом всему городу, не я буду! — продолжал Ченцов.
— Могу я докладывать? — спросил он,
видя, что сенатор больше
уже не желает говорить.
На другой день Крапчик, как только заблаговестили к вечерне, ехал
уже в карете шестериком с форейтором и с саженным почти гайдуком на запятках в загородный Крестовоздвиженский монастырь, где имел свое пребывание местный архиерей Евгений, аки бы слушать ефимоны; но, увидав, что самого архиерея не было в церкви, он, не достояв службы, послал своего гайдука в покой ко владыке спросить у того, может ли он его принять, и получил ответ, что владыко очень рад его
видеть.
— Oh, madame, de grace!.. Soyez tranquille; quant a moi, je suis bien heureux de vous posseder chez moi! [О, мадам, помилуйте!.. Будьте спокойны; что касается меня, я весьма счастлив
видеть вас у себя! (франц.).] — забормотал
уж по-французски Марфин, сконфуженный донельзя щепетильностью gnadige Frau.
— Любопытно бы было
видеть эту инструкцию, — сказал насмешливо Крапчик, — но, кроме того, слух слуху рознь. Это
уж я говорю не как помещик, а как губернский предводитель дворянства: назначать неосмотрительно дознания по этого рода делам значит прямо вызывать крестьян на бунт против помещиков, а это я не думаю, чтобы было приятно государю.
Как ожидала Юлия Матвеевна, так и случилось: Ченцов, узнав через весьма короткое время, что Рыжовы уехали в Москву, не медлил ни минуты и ускакал вслед за ними. В Москве он недель около двух разыскивал Рыжовых и, только
уж как-то через почтамт добыв их адрес, явился к ним. Юлия Матвеевна, зорко и каждодневно поджидавшая его, вышла к нему и по-прежнему сурово объявила, что его не желают
видеть.
В другой, в третий раз он
видит уже самое панночку, и
видит, что она стоит с пистолетом в руке перед его портретом…
— Пожалуйста!.. Муж бесконечно рад будет вас
видеть, — почти умоляла его дама, а потом, с некоторым величием раскланиваясь на обе стороны с почтительно стоявшими чиновниками, вышла из церкви с мальчиком, который все обертывал головку и посматривал на Сусанну, видимо,
уже начиная разуметь женскую красоту.
Мне очень хотелось подойти послушать, но я не посмела, и мне
уж наша Марфуша рассказала, что когда в соборе похоронили царя Ивана Грозного, который убил своего сына, так Николай угодник на висевшем тут образе отвернул глаза от гробницы;
видела я и гробницу младенца Димитрия, которого убили по приказанию царя Бориса [Борис — Годунов (около 1551—1605), русский царь с 1598 года.].
— Ну, Егор Егорыч, — отозвался Петр Григорьич,
уже вставая, с гордостью, что всегда он делал, когда у него что-нибудь не выгорало, — вы, я
вижу, желаете только оскорблять меня, а потому я больше не утруждаю вас ни этой моей просьбой и никакой другой во всю жизнь мою не буду утруждать.
— Вот
видите, прелесть моя, то, что я вам
уже рассказывала и буду дальше еще говорить, мы можем сообщать только лицам, желающим поступить в масонство и которые у нас называются ищущими; для прочих же всех людей это должно быть тайной глубокой.
— Это, как впоследствии я узнала, — продолжала та, — означало, что путь масонов тернист, и что они с первых шагов покрываются ранами и кровью; но, кроме того, я
вижу, что со всех сторон братья и сестры держат обнаженные шпаги, обращенные ко мне, и тут
уж я не в состоянии была совладать с собой и вскрикнула; тогда великий мастер сказал мне...
— Это я
вижу, — произнес
уже строго губернатор, — но почтальоны, равно как и другие чиновники конторы, не имеют права ни за кого расписываться. Прошу вас, чтобы вперед этого не было!
— Как это возможно не видаться?! — опять воскликнула Аксинья. — А я, барин, вот что удумала: я буду попервоначалу рожь жать, а опосля горох теребить, и как вы мне скажете, в какой день придете в нашу деревню, я
уж вас беспременно
увижу и прибегу в овины наши, — и вы туда приходите!
— Не я-с говорю это, я во сне бы никогда не посмел подумать того, — отвечал ей немного
уже опешивший Тулузов, — но это могут сказать другие, и, главное, может таким образом понять правительство, которое зорко следит за подобными отношениями и обеспечивает крепостных людей от подобного самоуправства: сын этого Власия, как вы сами
видели, не из смирных; грубиян и проходимец великий; он найдет себе заступу, и вам может угрожать опасность, что у вас отберут ваше имение в опеку.
— На самом деле ничего этого не произойдет, а будет вот что-с: Аксинья, когда Валерьян Николаич будет владеть ею беспрепятственно, очень скоро надоест ему, он ее бросит и вместе с тем,
видя вашу доброту и снисходительность, будет от вас требовать денег, и когда ему покажется, что вы их мало даете ему, он, как муж, потребует вас к себе: у него, как вы хорошо должны это знать, семь пятниц на неделе; тогда, не говоря
уже о вас, в каком же положении я останусь?
— Я думал, Егор Егорыч, много думал, но справедливо говорят, что женщины хитрее черта… Хоть бы насчет тех же денег… Миропа Дмитриевна притворилась такой неинтересанткой, что и боже ты мой, а тут вот что вышло на поверку.
Вижу уж я теперь, что погиб безвозвратно!
В ответ на такое недоверие Углаков пожал только плечами: ему
уж, кажется, было и досадно, что Сусанна Николаевна
видит в нем такого еще мальчика.
— Если ты хочешь, то произошло, — начала она тихо, — но посуди ты мое положение: Углаков, я не спорю, очень милый, добрый, умный мальчик, и с ним всегда приятно видаться, но последнее время он вздумал ездить к нам каждый день и именно по утрам, когда Егор Егорыч ходит гулять… говорит мне, разумеется, разные разности, и хоть я в этом случае, как добрая маменька, держу его всегда в границах, однако думаю, что все-таки это может не понравиться Егору Егорычу, которому я, конечно, говорю, что у нас был Углаков; и раз я
увидела, что Егор Егорыч
уж и поморщился…
Вижу я, что больно
уж он на меня пристально смотрит, и я на него смотрю…
Сусанна Николаевна, как мы
видели, простое желание назвала мольбою; а надежду старика, что Егор Егорыч уведомит его о Пьере, она переменила на убедительную просьбу написать Сусанне Николаевне о том, как Пьер себя чувствует, и она
уже от себя хотела известить беспокоящегося отца.
Это они говорили,
уже переходя из столовой в гостиную, в которой стоял самый покойный и манящий к себе турецкий диван, на каковой хозяйка и гость опустились, или, точнее сказать, полуприлегли, и камер-юнкер обнял было тучный стан Екатерины Петровны, чтобы приблизить к себе ее набеленное лицо и напечатлеть на нем поцелуй, но Екатерина Петровна, услыхав в это мгновение какой-то шум в зале, поспешила отстраниться от своего собеседника и даже пересесть на другой диван, а камер-юнкер, думая, что это сам Тулузов идет, побледнел и в струнку вытянулся на диване; но вошел пока еще только лакей и доложил Екатерине Петровне, что какой-то молодой господин по фамилии Углаков желает ее
видеть.
Такого-то рода письмецо Егор Егорыч нес в настоящую минуту к отцу Василию, которого, к великому горю своему и досаде, застал заметно выпившим; кроме того, он
увидел на столе графин с водкой, какие-то зеленоватые груздя и безобразнейший, до половины
уже съеденный пирог, на каковые предметы отец Василий, испуганный появлением Егора Егорыча, указывал жене глазами; но та, не находя, по-видимому, в сих предметах ничего предосудительного, сначала не понимала его.
— Как же! Очень
уж они, как я
вижу, умны у тебя!.. Что же вы с этим старым хрычом, аптекарем, читаете, что ли, или он учит тебя чему-нибудь?
Аггей Никитич почти не расшаркался перед Екатериной Петровной; но она, напротив, окинула его с головы до ног внимательнейшим взором, — зато
уж на пани Вибель взглянула чересчур свысока; Марья Станиславовна, однако, не потерялась и ответила этой черномазой госпоже тем гордым взглядом, к какому способны соплеменницы Марины Мнишек [Марина Мнишек (ум. после июля 1614 г.) — жена первого и второго Лжедмитриев, польская авантюристка.], что, по-видимому, очень понравилось камер-юнкеру, который, желая хорошенько рассмотреть молодую дамочку, выкинул ради этого — движением личного мускула — из глаза свое стеклышко, так как сквозь него он ничего не
видел и носил его только для моды.
— Как и почему ты не ожидал меня
видеть? — воскликнула,
уже горячась, пани Вибель.
— Вы, я
вижу, порядочных женщин не умеете понимать, а потому я лучше уйду от вас, и приходите
уж вы ко мне раскаяться, когда опомнитесь от вашего глупого гнева!
— Я миссионер и желаю
видеть господина Лябьева, — отвечал (читатель, конечно,
уже догадался) Аггей Никитич.
— Еще бы тебе не
видеть и не слышать, когда ты только об этом и думаешь! Но вот что, мое сокровище: я не оставлю тебя здесь и увезу с собой в Москву; ты здесь окружена только тем, чего
уж нельзя возвратить, а того, что ты желаешь
видеть, нет около тебя. Кроме того, последнее твое видение может и сбыться: Терхов в самом деле может умереть от тоски! — решилась
уж немножко припугнуть сестру Муза Николаевна.